Веселов снова кивнул, продолжая слушать. Нет у него ни других вопросов, ни предложений. А секс в понимании это что-то щекотное, если руки под одеяло на ночь спрятать украдкой от мамы.
— Так вот, мужик сбежал из их семьи так же быстро, как появился, просто капнув о себе напоследок, — продолжила раздражённо психолог. — О нём ни слуху, ни духу. А она есть. И не работает. Нет, она может и пытается работать, пару дней там, пару там. Но быстро теряет интерес стоять за кассой или в магазине. Потому что толком не училась. Куда бы родители не пихали — теряла интерес к учёбе. Пристроят на работу — «интересно, но я же устаю». И вообще, кто о дочери будет заботиться? Надо ведь воспитать!».
— Так прямо и говорила? — улыбнулся Веселов.
— Так и говорила, — кивнул мозгоправ. — И вот ноет она в социальных сетях, что ей уже под сраку лет, а рядом «нет человечка, которому позвони — примчаться. Хоть днём, хоть ночью».
— У, я бы тоже такую женщину хотел. Чтобы напиши — приехала… пока мама в магазине, — включился в процесс пациент. — А потом уехала. Мы бы за руки держались или делали всякое.
Ирина Олеговну аж передёрнуло от незрелости пациента. Биологически — сорок. Морально-волевые — в районе первого класса. Психология школьника. Послушного. Из тех, кто учит материал, сдаёт, а в голове от него ничего не откладывает.
— А зачем ему к ней ехать? — повысила голос она. — Чтобы трахнуть бревно? Чтобы в раз как в сказке полюбить её, дуру ленивую и не образованную? Чтобы ребёнка чужого на воспитание взять и тоже полюбить сходу? Ещё и восполнить все пробелы в воспитании там, где бабушка с дедушкой окончательно всё погубили по системе «до школы — можно всё!».
Он кивал, вроде и не спорил.
— Только ей даже сложнее, Веселов, — продолжала ораторствовать Ирина Олеговна. — Вот к примеру, согласился он на встречу. Неожиданно. А ей и дочку в садик или школу отправить надо. И родителей куда-то выгнать погулять. А то может и прибраться, приготовить что-то. Чтобы к ней пришёл и как хозяйку воспринял. А не просто по парку одни гуляли, за руки взявшись.
— Но ведь гулять, рассекая личиков воздух, это так прекрасно, — заметил пациент. — Только шапку надо одевать. Как мама говорит. А там ведь и… поцеловаться можно.
Ирина Олеговна аж челюсть уронила.
— Скажи мне, Веселов… ты что, ни разу не целовался?
— Мама говорит…
— Хватит уже о маме! — рявкнула психолог. — Да или нет!
— Нет… — он даже улыбаться перестал, только добавил с сожалением. — Но очень хотел попробовать.
Ирина Олеговна обратно не села, а рухнула. Родись Веселов на западе, он наверняка поступил бы как режиссёры Матрицы. Из страшных мужиков в страшных женщин перекинувшись, красоты миру не добавив. А там инициатива на другой стороне поля.
Могло случиться и иначе, вздумай ему англо-саксонский взгляд на мир ещё в детском садике презервативов кулёк выдать. Пропагондоны всё-всё-все о сексуальном образовании могли выдать в слайдах, пока не вырос и усы не проклюнулись, чтобы у самого интерес появился.
«Но на Руси другие нравы», — сказал внутренний голос уже психологу: «И раз попал под руку мамы-одиночки, прозябай в токсичности!».
И тогда Ирина решилась на жертвенность, свойственную русской женщине. Поднявшись, она обошла стол и решительно склонилась над Веселовым.
Прогресса в многолетнем «лечении» можно было добиться лишь так, решительными пинками. Пациенту нужен был маленький снежок, запустив который с вершины горы, обрушит лавину.
ebooksa