— Эй, вы! — кричал невидимый голос. — Эй, Билли, где вы? Выходите, Билли!
Если бы Мессенджер увидел перед собою кого-нибудь из умерших, то не испугался бы больше, чем теперь, узнав во втором голосе — голос Майка Бреннана, пьяного помощника капитана с судна «Адмирал», которого он видел в последний раз погибающим в водах Северного моря. Этот крик казался Мессенджеру голосом мертвеца, взывающего о правосудии, а для испанки и ее слуг был предзнаменованием чего-то ужасного.
— Святая Богородица, что это такое? Что это значит? Откуда это? — воскликнула она.
В ответ снова раздался крик с продолжительным рыданием, затем ужасный взрыв смеха, который как нож резал ухо всем, кто слышал его. Жалобный стон и пронзительные крики последовали за смехом, — и снова в ответ раздался сильный голос, но звук человеческого голоса не мог разубедить испанцев. Беспредельный ужас охватил их теперь. Некоторые громко кричали, другие старались направить своих мулов на тропинку; одни впали в религиозный экстаз, другие же бранились и проклинали. Между тем в долине стало заметно оживление. Из домов высыпали солдаты и, построившись в ряды, выехали на дорогу.
Появление солдат положило конец панике беглецов. Теперь было ясно, что враги — люди, а не привидения. Как скоро это стало несомненно, испанка перестала бояться и начала снова командовать.
— Трусы! — воскликнула она, забывая о собственном страхе. — Трусы! Допустите ли вы, чтобы они теперь убили вас? Где ваша храбрость? Неужели вы боитесь горсти карабинеров, которых можно сравнить с грязью под вашими ногами? Мне стыдно за вас!
Мессенджеру же старуха тихо прибавила:
— Теперь настало время действовать! Второй мост находится в трехстах ярдах отсюда. Как только мы переедем его, опасность минует нас. Но мы должны рискнуть и некоторым придется погибнуть. Как светло, проклятье! Я никогда не видела такой светлой ночи!
— Вы не рассчитывали встретить здесь людей, по крайней мере, вы об этом не упоминали мне! — сказал Мессенджер, закусывая губы.
— Да, я не предвидела этой неожиданности! — и, вдруг обернувшись, вскрикнула: — Боже мой, лес горит!
Яркий свет падал на них в эту минуту, бросая красноватый оттенок на темные тени леса и ярко освещая пропасть. От сигнального костра, зажженного наверху холма для испанки, загорелась вся чаща. Огонь переходил с лужайки на лужайку, с куста на куст, с дерева на дерево, пожирая все встречающееся на пути. Даже те, которые шли по тропинке, могли хорошо видеть свой путь. Казалось, огромный вулкан выбрасывал пламя, охватывавшее величавые сосны, развесистые каштаны и ползучие растения. Шипя, с треском прокладывая себе путь через пропасть и чащу, быстро поднимаясь по высочайшим стволам, спугивая кричащих птиц, загоняя свиней в пропасти и овраги, окрашивая небо в багровый цвет, огонь распространялся повсюду.
Вскоре долина окрасилась в багровый цвет. Отряд солдат стоял освещенный, как при солнечном свете. Река казалась окрашенной в кровавый цвет. Стада перебегали в ужасе с пастбища на пастбище. В церквах раздавался звон; спавшие в хижинах проснулись. Но находившиеся на выступе онемели от страха, не будучи в состоянии идти к отдаленному мосту, который бы вывел их из холмов. Огонь подкрадывался к ним все ближе, горящие головни падали на мулов. Горячие прутья били им в лицо, им грозила опасность задохнуться от дыма и гари, окружавших их.
Солдатам в долине это зрелище казалось необъяснимым. Они были посланы, чтобы поймать беглых англичан, но здесь природа исполняла эту обязанность. Они стояли, онемев от удивления, пока мулы кричали на тропинке, а испанка бранила погонщиков. Между тем огонь дошел уже до края горной тропинки; люди, мулы и лошади начали падать вниз на скалы. Из шестнадцати мулов семь скатились в долину; из всей шайки осталось только восемь человек, когда показалось небольшое плато, ведущее к выступу через вторую пропасть шириною в тридцать ярдов, где был новый мост. Огонь бушевал вверху; горящие головни падали на деревянный мост, угрожая каждую минуту истребить его. Сзади каравану угрожала та же опасность.
Мулов оставалось теперь только пять, а из испанцев только шестеро человек, да и те падали, задыхаясь, призывая смерть. Мессенджер, почти падая с лошади, начал жалобно стонать и нервно ухватился за Фишера. Огонь опалил ему лицо, и несчастный совершенно ослеп.
— Хель! — воскликнул он, крепко схватывая протянутую ему руку. — Я лишился зрения! Хель, я ослеп, голова горит! Дайте мне ваши руки. О, какой мрак, я лишился зрения!
— Этого не может быть! — воскликнул Фишер, крепко держа протянутые руки. — Держитесь теперь за меня, нам надо перейти через мост. Это не продлится более десяти минут. Слыхали ли вы, чтобы кто-нибудь так неистовствовал, как эта старая ведьма?!
— Где она? — спросил Мессенджер, держась за юношу в полном отчаянии. — Где они все? Спасены ли деньги? Разве вы не видите, что я слепой? Голова горит, я не могу переносить этого, теперь у меня в глазах огонь! Боже мой, какая боль!
— Испанка теперь бьет погонщиков кнутом, по крайней мере тех пятерых, что остались в живых! — отвечал Фишер. — Они не идут на огонь, а она заставляет их. Разве вы не слышите ее голос? Но здесь не место останавливаться, пусть пропадают деньги: скалы накаливаются и мост начинает гореть!
— Во всяком случае я не оставлю испанку, — сказал Мессенджер, отступая назад, — мы вместе погибнем или спасемся! Она не покидала меня, кроме того, здесь замешано пятьсот тысяч фунтов стерлингов.
Слышите? Я говорю о деньгах, приведите меня к ним! Где Берк, Кеннер? Эй, Кеннер! Что же вы не откликаетесь? Вы всегда мешкали, Кеннер, и думали только о вине. Ха, ха! Утопитесь в нем. Сведите меня к испанке, слышите?
ebooksa