А Беатриса, оставшись наконец одна, с ужасом, наполнявшим ее сердце, подумала тоже в свою очередь:
— Этим обращением к патриотам вы подписываете себе смертный приговор, мой милый Лоренцо.
III
Жозеф Вильтар в противоположность своим другим соотечественникам не привык рано вставать; он всегда читал или работал до поздней ночи, когда кругом все было тихо и спокойно, и поэтому на рассвете засыпал тяжелым, непробудным сном. Приезд в Венецию в этом отношении не нарушил его привычек, и, когда его новый слуга Зануккио, далматинец, вошел к нему в шесть часов утра и стал будить его, он спал так крепко, что слова не могли разбудить его и слуге пришлось наконец потрепать его за плечо, чтобы заставить проснуться. Когда Вильтар наконец открыл глаза, он долго озирался кругом, не понимая, где он и что с ним, и грубо закричал на разбудившего его:
— Что за черт разбудил меня? Кто ты такой?
— Я — ваш слуга Зануккио, ваше сиятельство. Вы вчера наняли меня.
— Вчера, вчера… Почему же вчера?
— Да почему бы и не вчера, ваше сиятельство, такой же день, как все остальные, лучше, чем если бы это было завтра. Я пришел к вам, чтобы сообщить, что теперь шесть часов и что ваш приятель пошел в церковь.
Вильтар рассмеялся при мысли, что одного из его приятелей можно было заподозрить в таком проступке, как хождение в церковь, и, протерев хорошенько глаза, стал рассматривать довольно странную фигуру своего нового слуги, при этом он припомнил, при каких обстоятельствах он нанял его.
— Да, теперь я вспомнил, — сказал он, — ты далматинец-негодяй, которого мне рекомендовал мой приятель Бернарди, ведь так?
Зануккио с достоинством поклонился.
— Да, это я, ваше сиятельство.
— И ты сделал то, что я тебе приказал?
— Все сделал: мои друзья — теперь ваши друзья за какие-нибудь десять дукатов в неделю. Не беспокойтесь об этом: я, Зануккио, уже похлопотал обо всем.
— Какая услужливость! Что же, ты разбудил меня, чтобы сообщить мне об этом?
— Я осмелился нарушить покой вашего сиятельства, чтобы доложить, что граф отправился в церковь. Если ваше сиятельство даст себе труд вспомнить, то…
— Да, Зануккио, я помню, что приказал тебе уведомить меня об этом. А теперь принеси мне сейчас горячей воды. Я пойду за графом.
— Я так и думал, что ваше сиятельство последует примеру этого достойного молодого человека. Но я еще должен доложить вам об одном обстоятельстве, ваше сиятельство.
— В чем дело?
— Весьма известный портной, за которым вы изволили посылать вчера, прибыл и горит нетерпением снять мерку с вашего сиятельства.