Затем Трейси прошмыгнула на автостоянку, села в свою «Ауди А-4» и вместе с Кортни поехала в магазин «Мамаши и папаши» в торговом комплексе в Бёрстолле, где купила детское сиденье, которое стоило примерно миллион. Всю поездку она переживала, что за отсутствие оного сиденья ее сейчас арестуют, и в припадке паранойи велела девочке сзади лечь, как настоящей жертве похищения. Как будто на крыше машины мигает неоновая вывеска: «Это не мать ребенка!» Трейси отдала Кортни сосиску в тесте — это ее займет. В багажнике лежал клетчатый плед — перепугается ребенок, если накрыть ее пледом? Не исключено. Ладно, не будем накрывать.
Нервный поход в «Мамаши и папаши» открыл то, что Трейси всегда подозревала: дети — убийственно дорогое удовольствие. Уж она-то в курсе, она только что купила ребенка, хоть и по сходной цене. Дети — сплошная розница. Если не продаешь и не покупаешь самих детей, продаешь и покупаешь для них. Трейси встревожилась. Две тысячи фунтов в сумке тянули к земле. Надо было отдать Келли Кросс все пять. Это была ошибка — покупать ребенка по дешевке.
Детское сиденье Трейси оставила в магазине, а сама направилась в «Гэп». Кортни семенила рядом, как обдолбанная дворняжка. В «Меррион-центре» девчонка рта не закрывала, орала так, что закладывало уши, а теперь брала пример с Хелен Келлер.[66]
Камеры безопасности Трейси ощущала кожей. Воображала их двоих в «Полицейском надзоре»[67] — у Кортни вместо лица пустое пятно, а лицо Трейси крупным планом, чтобы зрители разглядели. «Вы видели эту женщину? Она похитила ребенка возле торгового центра в Лидсе». Один шажок — и она пересекла тонкую синюю линию,[68] из охотника превратилась в дичь.
Что она скажет, если ее остановят, «Не волнуйтесь, я этого ребенка честно купила»? Да уж, в обезьянник ее поволокут с восторгом. Она — Похитительница Детей,[69] страшный бабай, кошмар любой матери. Кроме Келли. Келли, наверное, почитает ее спасительницей. Келли, конечно, не первая мать, продавшая свое дитя. Но что, если… что, если мать — не Келли? Детям, которых наплодила Келли, Трейси уже потеряла счет. Все ли под опекой? Что, если Келли только приглядывала за Кортни? В таком случае — Трейси уже сочиняла аргументы для соцработников, полиции, суда — мать Кортни, кто бы ни была, плохо заботилась о дочери. Могла бы найти няньку понадежнее. Отдать ребенка Келли Кросс — все равно что препоручить заботам питбуля. Короче говоря, девочка была в опасности.
Она припомнила, как Келли Кросс стояла в автобусе, как она удивилась, как сказала: «Но она не…» Что — не? Не моя дочь? Трейси представила, как двери автобуса захлопываются. Опустила толстенные металлические жалюзи. Она ничего такого не слышала. Подумала о том, как теплая ладошка скользнула ей в руку.
Она знала, кто может разузнать побольше. Линда Паллистер. Она ведь так и занимается усыновлением и опекой? Если еще не вышла на пенсию, сможет выяснить, что там с детьми Келли Кросс.
Когда же это Трейси в последний раз видела Линду Паллистер? Кажется, три года назад, на свадьбе дочери Барри Крофорда. Детектива-суперинтендента Барри Крофорда, бывшего коллеги Трейси. Хлоя, дочь Линды, — лучшая подруга Эми, дочери Барри, была главной подружкой невесты — пугало в темно-рыжем атласе. «У меня была мысль одеть их в платья цвета бронзы», — горестно поделилась с Трейси Эми Крофорд. Теперь бедняжка обитает в краю живых мертвецов, и вместо мыслей у нее в голове пюре. Сама она была, как все невесты, в непомерном белом наряде, в букете ошеломительные оранжевые и желтые цветы. У мужчин в петлицах оранжевые герберы — из таких штук клоуны водой прыскают. («Я хотела пооригинальнее», сказала Эми.)
— Очень жизнеутверждающе, — отметила Барбара Крофорд, кривясь от такой безвкусицы.
Мать невесты со вкусом вырядилась в бирюзовый шелк («Поль Вассёр», — шепнула она Трейси, будто секретом поделилась). Для единственной и неповторимой дочки Барбара и Барри устроили отнюдь не чай у приходского священника — денег не пожалели. Из вежливости никто не поминал, что под платьем у невесты уже выпирает живот.
Туфли у подружек невесты тоже были густо-оранжевые, и острые носы торчали из-под желтушных нарядов, которые смахивали на апокалиптический закат. На локтях букеты в сумочках из ленточек — а может, в футлярах для ароматических шариков или в крашеных пушечных ядрах.
— Я предлагала по-другому, честное слово, — сказала Барбара Крофорд; Трейси в жизни не слыхала столь оглушительного
Мужа Эми звали Иван. Естественно, Барри называл его Иван Грозный.
— Иван? Что это вообще за имя? — спросил он Трейси, когда объявили о помолвке Эми. — Чертовы русские.
— По-моему, у него дедушка норвежец, — сказала Трейси.
— Норвежец? — недоверчиво переспросил Барри, как будто она сообщила, что Иванова родня прилетела с Луны.
Иван был финансовый консультант, Трейси советовалась с ним, когда раздумывала, где хранить накопления.
— Забегайте, поболтаем, друзьям Барри бесплатно, — сказал он ей на свадьбе.
Вроде хороший парень, в целом безобидный, а большего, по мнению Трейси, от человека и ждать не стоит. К несчастью, вскоре он разорился и лишился бизнеса. Кому нужны финансовые консультации человека, который и свои-то деньги уберечь не в состоянии. Барри намекал, что не обошлось без мошенничества, но когда Трейси зашла к Ивану за какими-то бумагами, тот объяснил, что потерял флешку с данными всех своих клиентов.
— Видимо, из кармана выпала, — печально сказал он; после этого большинство клиентов ушли. — И я прекрасно их понимаю, — сказал Иван.
ebooksa