— Эти две идиотки? — Я захохотала. — Рука славы? Так вот как они себя величают?
— Ш-ш-ш! — прошипела она, прижав палец к губам и широко распахнув глаза. — Тише, бога ради!
Одна мысль о тайном обществе в недрах женской академии мисс Бодикот снова вызвала во мне смех. Я не смогла сдержаться.
— Пожалуйста, — шепотом взмолилась она. — Они убьют нас обеих.
— Как ле Маршан? — спросила я. — Как Уэнтуорт? Как Брейзеноуз?
Ее лицо обмякло от ужаса, и я тут же поняла, что это была плохая мысль.
— Послушай, — продолжила я. — Нельзя же позволять им издеваться над тобой. Это неправильно.
— Да, — ответила она. — Но так обстоят дела. — И добавила: — Здесь.
Мое сердце сжалось. Этот ребенок и правда напуган. И мой рот заговорил сам по себе:
— Не беспокойся насчет Дрюс и Траут. Предоставь их мне и дай мне знать, если они снова попробуют на тебе свои штучки.
— Но ты же новенькая, — возразила она.
С сестринским участием я положила руку ей на плечо. Не стоило говорить, что когда дело касается возмездия, Флавия де Люс — это сила, с которой надо считаться.
— Не бойся, — сказала я. — Успокойся.
Думаю, мой план начал формироваться именно тогда.
Пинкхэм постояла в дверях, и на секунду она показалась мне девочкой с картин Вермеера — словно сотворенной из лучей света.
— Ты кремень, Флавия, — произнесла она и ушла.
Я долго сидела в туалете, уставившись на дверь и размышляя.
Во что я вляпалась?
Потом закрыла свою записную книжку и отложила ручку. Правосудие призывает меня.
Палмеру-отравителю придется подождать.