Уверенность, что новый директор Зорин и есть махровый враг народа, у нас была стопроцентная. Мы организовали в отношении его аккуратное наблюдение. Но ничего компрометирующего не нарыли. Дом – работа – дом. На заводе он торчал порой сутками, но организовать нормально производство, как это делал Алымов, у него не выходило. Или, наоборот, цель была в дезорганизации производства? Хотя вряд ли. Агент на новом месте обычно должен закрепиться, проявляя чудеса трудолюбия и эффективности. Просто не умеет и не знает.
С новостями зашел в мой новый кабинет Фадей. Теперь он исполнял обязанности начальника УГБ. И у нас на повестке дня задача – что делать с Зориным?
– Нет у него постоянных контактов с «Картелем», – отметил Фадей.
– Думаю, его, приподняв до директора, на время законсервировали, – поддакнул я. – Дают обжиться. И не хотят засветить. Это положение может длиться и месяц, и полгода.
– И год, – Фадей закурил свой самосад.
– Против нас играют в долгую.
– И ты что, предлагаешь год ждать?
– Нет, конечно. Ситуация не позволяет. За год от завода останутся рожки да ножки. Или его опять взорвут. Собираем материал и задерживаем Зорина. Материализовывать из окружающего эфира нужные доказательства не только Грацу дано.
– А безвинные сидельцы? Алымов, Шалва. С ними что прикажешь делать?
– Пока ничего. Посидят еще. Не растают…
Для Москвы позицию мы решили держать железную: установлено, что Грац был врагом, сумевшим проникнуть в сплоченные чекистские ряды. На должности начальника специальной следственной группы он вредил где только мог. Значит, к его материалам, особенно громким, требуется относиться с подозрением. Многие из них были способом осуществления вредительской деятельности.
Только для кардинальных шагов мне нужны были время и оперативный маневр. Так что старое руководство завода пока что продолжало сидеть в нашей внутренней тюрьме. Создавалась иллюзия, что следствие продолжается и вот-вот прозвучит суровый приговор. Только теперь я полностью держал его в руках, поручив особой бригаде, где не было ни одного из людей Граца.
За пару недель, правдами и неправдами, мы подбили материал на Зорина. Тут пригодились и показания «Моисея», того самого агента, который топил всех по делу «Пролетарского дизеля». Я его вытащил из лесничества и дал на подпись слезливую историю, где обыгрывалась зловещая роль Граца, упоминалось о принуждении им свидетеля к даче ложных показаний. И еще напрямую указывалось, что главный злодей – это не кто иной, как новый директор «Пролетарского дизеля».
Конечно, этого было маловато. Но не страшно. Притянули до кучи за уши еще несколько доказательств. Главное же не сермяжная правда, а основания. Хотя правда была тоже за нами. То, что Зорин враг, лично у меня не вызывало никаких сомнений.
Последнее время Зорин, разругавшись с женой, жил не на городской квартире, а на служебной даче, которая перешла к нему от Алымова. Туда я и послал в один знаменательный день опергруппу.
– Поосторожнее будьте, – инструктировал я. – Он и взбрыкнуть может. В продразверстках отличился, красным отрядом командовал. Непростой человек.
Когда оперативники приехали на дачу, Зорин сидел спокойно за столом. В голове его чернела дырка. На полу рядом валялся пистолет. А на столе лежала записка:
«Так надо. Моя вина на мне».
Понимай как хочешь…
Глава 18