Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке

И Уленшпигеля разлучили с Неле. И каждая фея, пытаясь оторвать Уленшпигеля от своей соперницы, шептала:

— Тиль, ты готов умереть за меня?

— Я и так скоро умру, — отвечал Уленшпигель.

Карлы, духи лесов, несли Неле и вздыхали:

— Жаль, что ты не дух, как мы, — была бы ты нашей!

А Неле им в ответ:

— Потерпите.

Наконец Уленшпигель и Неле приблизились к престолу царя и, увидев золотую секиру и железную корону, задрожали от ужаса.

А царь спросил:

— Зачем вы явились сюда, заморыши?

Уленшпигель и Неле молчали.

— Я тебя знаю, ведьмино отродье, — продолжал царь, — и тебя, угольщиков отпрыск. Но ведь вы проникли в мастерскую природы силою волшебства — почему же вы сейчас онемели, точно каплуны, набившие себе рот хлебным мякишем?

Неле не могла без страха смотреть на грозного великана, но к Уленшпигелю вернулись свойственные ему хладнокровие и мужество, и он ответил так:

— Пепел Клааса бьется о мою грудь. Ваше божественное величество! Смерть именем папы косит во Фландрии самых сильных мужчин, самых красивых девушек. Все права у Фландрии отобраны, вольности ее упразднены, ее мучает голод, ткачи ее и суконщики покидают отчизну, уходят на чужбину в надежде найти такой уголок, где труд был бы свободен. Если не прийти на помощь Фландрии, она погибнет. Ваши величества! Я — бедный человек, появился на свет, как и всякий другой, жил ни шатко ни валко — словом, так себе человек, темный, недалекий, совсем не добродетельный, отнюдь не целомудренный, недостойный милости Божеской и человеческой. Но Сооткин умерла от пыток и от горя, но Клаас умер мучительною смертью на костре, и я хочу за них отомстить и однажды уже отомстил. Еще я хочу, чтобы на той бедной земле, где покоятся их кости, жить стало лучше. Я просил Бога о том, чтобы он умертвил гонителей, но он меня не услышал. Устав стенать, я вызвал вас силою волшебных чар Катлины, и вот мы, я и моя трепещущая подруга, ныне повергаем к стопам ваших божественных величеств просьбу — спасти наш истерзанный край.

На это ему царь и царица ответили так:

Средь войны и огня, Средь убийства и смерти Ищи Семерых. В смерти, в крови, В разрухе, в слезах Найди Семерых. Уродливых, злых, Отечества бич, Сожги Семерых. Жди, слушай, смотри; Иль не рад, горемыка? Найди Семерых.

И все духи запели хором:

В смерти, в крови, В разрухе, в слезах Найди Семерых. Жди, слушай, смотри; Иль не рад, горемыка? Найди Семерых.

— Ваше величество, и вы, господа духи! — молвил Уленшпигель. — Ведь я же вашего языка не понимаю. Вы, верно, потешаетесь надо мной.

Но духи, не слушая его, продолжали:

В час, когда север Поцелует запад, Придет конец разрухе. Найди Семерых И Пояс.

И до того это был стройный и мощный хор, что от такого громоподобного пения сотряслась земля и задрожал небосвод. И вороны заграяли, совы заухали, воробьи запищали от страха, орлы с тревожным клекотом взад и вперед залетали. И животные и звери — львы, змеи, медведи, олени, лани, волки, собаки и кошки — дикими голосами рычали, кричали, визжали, завывали, ревели, шипели.

А духи все пели: