— Войдите, — сказал
Когда Ламме и Уленшпигель пришли с лужайки в кузницу,
Посмотрев своими тусклыми глазами на Уленшпигеля, он спросил:
— Ну что Молчаливый?
Уленшпигель же ему ответил так:
— Принц со своим войском вытеснен из Нидерландов, а виной тому подлость его наемников, которые, когда надо сражаться, орут:
— Я сделаю все, что нужно, — сказал
— На ослах, — отвечали они.
— А вы ничего не слыхали дорогой о трех проповедниках, будто бы их убили, ограбили и бросили в расселину между скал, на берегу Мааса?
— Слыхали, — не моргнув глазом отвечал Уленшпигель, — эти три проповедника оказались лазутчиками герцога, наемными убийцами, которые должны были уничтожить принца за то, что он друг свободы. Мы с Ламме отправили их на тот свет. Нашли у них деньги и бумаги. Из этих денег мы возьмем себе сколько нужно на дорогу, а остальное отдадим принцу.
С этими словами Уленшпигель распахнул свою куртку и куртку Ламме и достал бумаги и пергаменты.
— Это планы военных действий и заговоров, — сказал он. — Я отошлю их принцу, и он узнает, что преданные ему бродяги Уленшпигель и Ламме Гудзак спасли его высочеству жизнь. Ослов ваших я продам, а то как бы вас по ним не признали.
— А что, разве суд намюрских старшин уже направил по нашему следу сыщиков? — спросил Уленшпигель.
— Я расскажу вам все, что мне известно, — отвечал Вастеле. — На днях ко мне приезжал из Намюра кузнец, стойкий реформат, под предлогом дать мне подряд на решетки, флюгера и прочие кузнечные поделки для одной крепостцы, которую сейчас строят. Так вот, судебный пристав ему говорил, что старшины уже собирались и вызывали трактирщика, который живет в нескольких сотнях туаз от места происшествия. Его спросили, не видел ли он убийц и кого он подозревает, а он ответил так: «Я, говорит, видал сельчан и сельчанок верхом на ослах: одни просили у меня пить, но с ослов не слезали, а другие слезали и шли ко мне в трактир; мужчины пили пиво, а женщины и девушки — мед. Видел я двух славных сельчан — они говорили о том, что хорошо бы, мол, укоротить на один фут мессира Оранского». Тут трактирщик присвистнул и сделал такое движение, каким втыкают нож в горло. «А насчет Стального ветра я, говорит, вам по секрету скажу — мне кое-что известно». Он рассказал, и его отпустили. После этого, должно думать, высшие судебные власти разошлют низшим надлежащие распоряжения. Так вот, трактирщик сказал, что видел сельчан и сельчанок верхом на ослах — этого довольно для того, чтобы задерживать всякого, кто трусит на ослике. А вы нужны принцу, дети мои.
— Ослов продай, а деньги пусть поступят в казну принца, — сказал Уленшпигель.
Ослы были проданы.
— Теперь пусть каждый из вас что-нибудь мастерит на дому — с цехами связываться не стоит, — продолжал Вастеле. — Ты умеешь делать клетки для птиц и мышеловки?
— Когда-то умел, — отвечал Уленшпигель.
— А ты? — обратился Вастеле к Ламме.
— Я стану торговать