При этом он с грустью подумал о Неле.
— Какой же ты грех совершил? — спросили они, перестав плясать.
— Грех мой так велик, что я не смею его назвать, — отвечал он. — Зато у меня есть еще кое-что, и тоже изрядной величины.
Бабенки прыснули и спросили, почему он странствует с посохом, с сумой и с прочими принадлежностями.
— Я сказал, что заупокойные службы выгодны только попам, вот и вся моя вина, — слегка прилгнув, отвечал он.
— За службы попы правда получают звонкой монетой, но службы приносят пользу душам в чистилище, — заметили они.
— Я там не был, — возразил Уленшпигель.
— Хочешь закусить с нами, богомолец? — спросила самая миловидная лучница.
— Хочу закусить с вами, — отвечал Уленшпигель, — хочу закусить тобой и всеми остальными по очереди: ведь вы самое лакомое блюдо, какое только можно себе представить, — куда там ортоланы, дрозды и бекасы!
— Господь с тобой! — воскликнули лучницы. — Да этой дичи цены нет.
— Вам тоже, красавицы, — ввернул Уленшпигель.
— Да ведь мы не продаемся, — сказали они.
— Стало быть, даром даете? — спросил Уленшпигель.
— Даем, — отвечали они, — наглецам по шее. Хочешь, мы тебя сейчас измолотим, как сноп?
— Нет уж, увольте, — сказал Уленшпигель.
— То-то! Пойдем-ка лучше закусим, — предложили они.
Они повели его во двор гостиницы, а он не отрывал веселых глаз от их юных лиц. Неожиданно во двор с великой торжественностью под звуки трубы, дудки и тамбурина, развернув стяг, вошли члены Братства «Толстая Морда», все до одного — откормленные, вполне оправдывавшие уморительное это название. Они с изумлением уставились на Уленшпигеля, но женщины поспешили им сообщить, что странник встретился им на улице и морда его показалась им подходящей, вроде как у всех ихних женихов и мужей, а потому они пригласили его на праздник.
Мужчины одобрили их, и один из них обратился к Уленшпигелю:
— А что, странствующий странник, не желаешь ли ты постранствовать по жарким и подливкам?
— У меня есть сапоги-скороходы, — отвечал Уленшпигель.
ebooksa