Глава XVI
— Ты знаешь, — сказал барон Алтуфьеву, как только они сели в экипаж, чтобы ехать домой, — я не могу оставить это так… Я должен его вызвать…
Григорий Алексеевич, прислушиваясь к дождю, стучавшему по поднятому верху коляски, промычал в ответ что-то неопределенное; он был занят своими мыслями.
— Мне кажется, — снова заговорил барон, — что его наглость перешла всякие границы. С тобою мы товарищи, но я не могу позволить какому-нибудь Веретенникову… Мы должны драться.
— Я очень рад, — сказал Алтуфьев, — вообще отлично…
— То есть… позволь! Ты рад, что мне предстоит дуэль, и находишь это отличным?
— Нет, я не про то; ты знаешь, я сейчас сделал предложение, и она согласна.
Барон смолк и произнес недовольным голосом:
— Поздравляю!
Когда явилась Софья Семеновна с мокрым зонтиком, объявила о пропаже часов и все столпились вокруг нее расспрашивая, Алтуфьев взглянул на Надю и увидел, что ни выходка Веретенникова, ни известие о часах нисколько не затронули ее. Она смотрела на него, Алтуфьева. Он чувствовал, что он мил ей так же, как была она мила ему, и что это заполняло все их помыслы. Пусть пропадают часы, идет дождь и ссорится Веретенников с бароном, если это нужно, — ничто не может нарушить их радостное счастье, далекое от всяких ссор и неприятностей.
И как бы невольно, словно вперед зная, что им делать, они, пока остальные обступили взволнованную Софью Семеновну, очутились в темной гостиной близко друг к другу.
Дальше, как все вышло, Алтуфьев не помнил последовательно. Кажется, Надя сказала ему что-то ласковое, хорошее, не отдельными определенными словами, но выражением своего сдержанного тихого шепота. Он ответил ей, она придвинулась к нему ближе. Голова у него закружилась, он притянул ее к себе. Они поцеловались. Жгучее, напряженное ощущение поцелуя до сих пор не сошло с губ Григория Алексеевича. Потом они, почти без слов понимая друг друга, договорились и условились, что сегодня она скажет обо всем Софье Семеновне, а он завтра приедет, чтобы просить ее руки.
— Все-таки, — снова прерывая молчание, заговорил барон, — я прошу тебя быть моим секундантом.
— Отлично — секундантом! — как эхо повторил Алтуфьев.
— Вместе с тобой я попрошу Рыбачевского. Мы завтра поедем в Спасское для этого.
— Я завтра хотел попросить у тебя коляску, чтобы ехать во Власьево, — ответил на это Григорий Алексеевич.
— Утром мы сначала должны отправиться в Спасское, чтобы переговорить с Рыбачевским.
— О чем?
— Да об условиях дуэли.
— Он тоже хочет драться с кем-нибудь?