Непокорная,

На родине близнецов известие о большой армии, которую собрал Кара-Мустафа, также взволновало всех. Единокровный брат Йоханны и Карла Матиас сидел за столом, держа в руках бокал с вином, и сердито смотрел на свою мачеху и любовницу.

– Я сдержу слово, данное Гунцбергу, и женюсь на одной из его дочерей! – заявил он раздраженно.

Геновева наклонилась вперед, так что стал хорошо виден ее бюст. До сих пор ее прелестей было достаточно, для того чтобы подчинить молодого человека, но на этот раз он отвел взгляд.

– Я решил остановить свой выбор на Кунигунде фон Гунцберг, – спокойно признес Матиас, хотя внутри у него все бурлило.

– Зачем торопиться? – колко спросила Геновева. – Девчонке всего четырнадцать лет, и она похожа на тощую курицу. Тебе придется подождать еще год или два, прежде чем ты сможешь разделить с ней ложе. – Она снова показала свою грудь, чтобы напомнить Матиасу, что с ней ему ждать не нужно.

Однако влияние мачехи на Матиаса стало заметно слабее. С тех пор как он узнал о военных приготовлениях турок, его мучила совесть. Бог наверняка взвесил грехи Матиаса, которых было немало, и решил, что он не достоин Царства Небесного.

Он переспал с женой отца еще при его жизни, лишил брата и сестру наследства и продолжал предаваться плотским утехам с мачехой. Все это казалось Матиасу настолько ужасным, что исповедь и покаяние больше не могли его спасти. Был лишь один способ примириться со своей совестью: он должен искупить свои грехи в борьбе с неверными. Только после этого можно будет жениться на Кунигунде фон Гунцберг и жить с ней в благословенном браке.

Не успел Матиас как следует обдумать все это, как его охватили сомнения. Мог ли он жениться до того, как Бог его простит? Не навлечет ли он этим гнев Господа на свою невесту, а возможно, и на ребенка, которого она зачнет?

Геновева почувствовала нерешительность пасынка. Она тут же встала и положила руку ему на плечо:

– Ты же знаешь, что я желаю тебе добра. Советую тебе облегчить свою душу, побеседовав с фратером Амандусом. Мой двоюродный брат уже несколько раз принимал у тебя исповедь и даровал тебе Божье прощение.

Сказав это, Геновева вспомнила, как они с Амандусом потешались над признаниями Матиаса. Ей нравилось чувствовать монаха в себе и одновременно слушать, как тот рассказывает об отчаянии ее пасынка и о своем совете быть сильным и противостоять соблазну.

«Возможно, Амандусу не стоило этого говорить?» – спросила себя Геновева. После этой исповеди прошло уже несколько недель, и пламя страсти Матиаса становилось все слабее. Раньше они совокуплялись несколько раз в неделю, но теперь все изменилось: в последний раз они были близки более полумесяца назад, и, судя по виду Матиаса, он не горел желанием предаваться с ней любовным утехам.

– Мои грехи слишком тяжелы, чтобы их мог отпустить простой монах, – мрачно произнес Матиас. – Тебе тоже следовало бы попросить Бога о прощении. Мы оба с тобой провинились, и я боюсь себе представить, что произойдет, если Господь нас не простит.

«Похоже, Матиас больше не собирается разделять со мной ложе, – возмущенно подумала Геновева. – Он хочет жениться на этой тощей девице только для того, чтобы иметь возможность удовлетворять с ней свою похоть».

Она понимала, что, женившись, пасынок полностью уйдет из-под ее влияния и ей придется довольствоваться ролью вдовы старого графа фон Аллерсхайма. После смерти мужа Геновева получила контроль над имением Аллерсхайм и была не готова так легко от него отказаться. Женщина выдавила из себя улыбку:

– Ты едешь на войну во имя Бога! Что может быть почетнее этого?

Матиас кивнул:

– Да, я буду сражаться во имя Бога.

«И ради прощения моих грехов», – добавил он про себя.

– Бог простит тебя и дарует тебе счастливое возвращение, – сказала Геновева нежным голосом.