Непокорная,

Слова священника разносились над армией подобно буре.

– Сражайтесь! – восклицал он. – Одержите победу ради Пресвятой Богородицы и всего христианского мира! Тот, кто умрет сегодня, тут же отправится в рай в окружении ангелов Господних. Для того же, кто выживет в этом бою и покроет себя славой, врата рая откроются в конце жизни.

Послышались радостные возгласы, и Йоханна поймала себя на том, что тоже восторженно кричит. Да, этот человек знал, как подбодрить людей перед боем.

– Мы победим! – крикнул Карл и посмотрел вдаль, туда, где развевались знамена франконской армии.

Там был также имперский орел Аллерсхайма со скрещенными мечами. Карл решил помолиться о единокровном брате. Несмотря на то что Матиас был виновен в том, что им с Йоханной пришлось покинуть отцовский дом, в его венах тоже текла кровь Аллерсхаймов.

Не успела месса подойти к концу, как отдельные полководцы поспешили к своим войскам. На Леопольдсберге австрийцы и баварцы уже заняли свои позиции. Как только вернулся герцог Лотарингский, они тут же начали спуск, и вскоре раздались выстрелы из мушкетов: воины столкнулись с первыми врагами.

Поляки тоже двинулись вперед. Находясь в лесистой местности, они не могли выстроиться в ряд. Но в конце концов деревьев стало меньше, и теперь они могли ехать верхом. За ними маршировала пехота франконцев, которая должна была усилить наступление. Одним из их предводителей был Матиас фон Аллерсхайм, который уже давно с нетерпением ждал этого дня.

14

Опасения Исмаил-бея подтвердились: Кара-Мустафа приказал ему держаться рядом с ним. Теперь Исмаил-бей сидел на своей лошади, с саблей на бедре и двумя пистолетами за поясом, обреченный на бездеятельность. Великий визирь даже не думал советоваться с ним или кем-нибудь другим, а лишь восседал на своем вороном жеребце и принимал сообщения от посыльных, которые появлялись один за другим. Через некоторое время Кара-Мустафа с надменным видом повернулся к собравшимся вокруг него сановникам:

– Гяуры сражаются вдоль реки и в долинах между Леопольдсбергом и Каленбергом. При этом они несут огромные потери в борьбе с нашими героями!

Это прозвучало так, как будто великий визирь хотел сказать: «Я же вам говорил! Никто не может атаковать с холмов».

Исмаил-бей посмотрел на вершину Каленберга. Поляков не было видно. Тем не менее он не мог себе представить, что они поднялись по крутым склонам холма лишь для того, чтобы теперь спуститься сбоку, в направлении Нусдорфа.

– Я усилю войска в этих местах и прогоню неверных в лес, – с довольным видом заявил Кара-Мустафа и отдал соответствующие приказы.

Вскоре после этого Исмаил-бей увидел, как часть полков, которая должна была прикрывать лагерь напротив Каленберга, повернула на север. Хотя противоречить великому визирю было опасно, он просто не смог сдержаться:

– Кара-Мустафа-паша, то, что ты делаешь, безумие! Оголив этот фланг, ты откроешь полякам дорогу в наш лагерь!

Великий визирь посмотрел на Каленберг и скорчил насмешливую мину:

– Ну и где ты видишь поляков, Исмаил-бей?

– Они все еще скрыты под деревьями!

– Ты говоришь, что поляки едут под деревьями. Но я никого не вижу! Неудивительно, что могущественный падишах – да будет славным его правление! – низложил тебя с должности советника и отправил к татарам.

Несколько человек, которые хотели снискать расположение Кара-Мустафы, рассмеялись, и Исмаил-бею пришлось сдержаться, чтобы не сказать великому визирю все, что он о нем думал.