Непокорная,

За считаные минуты ход сражения изменился. Посмотрев на великого визиря, Исмаил-бей увидел, что от его самоуверенности не осталось и следа. Кара-Мустафа в недоумении глядел на свои войска, которые все больше и больше рассеивались под напором христианской армии. Даже янычары, которых считали самыми храбрыми воинами в султанской армии, обратились в бегство.

Кара-Мустафа выкрикивал приказы, но их больше никто не исполнял. Когда польские гусары наконец пробили линию обороны и направились прямо к той части лагеря, где находился он, великого визиря охватил страх.

– Мы должны бежать! – крикнул он, тем самым еще больше усиливая всеобщее смятение.

Воины, которые не раз бесстрашно смотрели в глаза смерти, развернули и подстегнули своих лошадей. Великий визирь тоже поскакал прочь. Рядом с ним мчался воин, которому была оказана честь нести знамя пророка. Если бы турки потеряли знамя, это покрыло бы бесчестием всю армию и стоило бы падишаху титула правителя всех правоверных.

В считаные мгновения Исмаил-бей оказался в одиночестве. Он не мог поверить, что армия султана представляет собой столь жалкое зрелище.

– Шайтан побери этого Кара-Мустафу! – воскликнул Исмаил-бей в ярости, но тут же осознал: у него есть более важные дела, чем проклинать великого визиря.

Исмаил-бей погнал жеребца к своей палатке, но из-за бегущих воинов ему то и дело приходилось останавливаться. Дважды его даже пытались вытащить из седла, чтобы заполучить его коня, но Исмаил-бей отбился ударами тяжелой сабли.

Наконец он добрался до своей палатки и увидел привязанную лошадь, которую приготовил для своей дочери. Когда Исмаил-бей спрыгнул с седла, слуга вышел ему навстречу:

– Что случилось, господин? Воины великого султана убегают!

– Подержи моего коня! – приказал ему Исмаил-бей и поспешил в палатку.

Спирос посмотрел ему вслед, а затем задумчиво взглянул на коня. На жеребце должен был ехать сам Исмаил-бей, а сильная кобыла предназначалась для его дочери. Для слуги же лошади не оставалось. Осознав это, Спирос вскочил на коня, отвязал от колышка поводья кобылы и поскакал прочь вместе со второй лошадью.

– Теперь посмотрим, удастся ли тебе убежать от врагов пешком, Исмаил-бей, ведь именно такую участь ты уготовил мне! – насмешливо крикнул слуга, подгоняя жеребца ударами.

Исмаил-бей увидел, что его дочь и Бильге сидят, обнявшись, в глубине палатки.

– Скорее, нам нужно уходить! – крикнул он и схватил сумку с вещами, которую Бильге приготовила утром по его приказу. Затем Исмаил-бей услышал стук копыт, поспешил к выходу и увидел, как его слуга уезжает с обеими лошадьми. – Стой! – крикнул он вдогонку Спиросу и тут же осознал, что оказался еще бóльшим дураком, чем Кара-Мустафа.

Он знал, что греку нельзя доверять, и все же оставил ему коня. Теперь у него не было иного выбора, кроме как найти другую лошадь в лагере, который распадался на глазах.

– Идемте! – приказал Исмаил-бей дочери и рабыне и взял в руки два пистолета.

– Где лошади? – спросила Мунджа, выйдя из палатки.

– Их украл Спирос, – мрачно ответил отец. – Аллах, должно быть, ослепил меня, раз я оставил лошадей с этим мошенником. Прости меня, дочь!

– Битва действительно проиграна? – спросила Мунджа, не ответив на его слова.

– Сегодня мы могли бы трижды ее выиграть, но Кара-Мустафа каждый раз принимал неверное решение. Теперь он сбежал и наверняка не остановится до самого Белграда.