Непокорная,

– Безобразие! Польское отродье получит богатое наследство, Матиасу достанется лишь старое графство, а мне придется отправиться в монастырь. Я не признаю этого завещания! Я беременна и через несколько месяцев рожу. Я требую права на наследство для своего ребенка!

Матиас стоял рядом с Геновевой, будто воплощение нечистой совести, не осмеливаясь на нее взглянуть. Лишь когда она толкнула его в бок, он произнес:

– Будучи наследником по основной линии, я получу только Аллерсхайм, в то время как Карлу достанется богатый Эрингсхаузен? Отцу следовало быть умнее и завещать бóльшую часть имущества мне. Карл обошелся бы и более скромным наследством, а такое приданое, как у Йоханны, положено разве что урожденной маркграфине Байрейтской, но никак не дочери мелкого имперского графа!

Фратер Амандус улыбнулся и помахал завещанием, словно флагом:

– Двое из четырех свидетелей умерли прошлой зимой от чумы, а остальные – настоятель Северинус и господин Гюнтер из Камберга – настолько стары, что еле добрались до Аллерсхайма в прошлый раз, когда им нужно было подписать этот документ. Сейчас они почти не покидают своих комнат и вряд ли станут выяснять, что написано в завещании.

– Что вы хотите этим сказать, фратер? – озадаченно спросил Матиас.

– Мой нож подходит не только для того, чтобы взламывать печати. Им можно соскоблить написанное, а затем вписать новый текст.

Йоханна не верила своим ушам; она надеялась, что, услышав это предложение, ее единокровный брат возмутится.

Геновева дернула Матиаса за рукав:

– Фратер Амандус хочет сказать, что он может переписать завещание таким образом, чтобы ты получил то, что заслуживаешь, а я – то, что по праву принадлежит мне и моему будущему сыну!

Ее голос эхом отозвался в большой комнате, и монах поспешил ее вразумить:

– Говорите потише, иначе кто-нибудь заподозрит неладное.

– Чего стоят слова прислуги? – пренебрежительно ответила Геновева.

– Лакей или горничная могут рассказать обо всем близнецам, а те потребуют у отца Северинуса провести экспертизу. Несмотря на то что настоятель стар и дряхл, он с легкостью распознает подделку. Ему-то наверняка известно, под чем он подписался! – ответил монах и начал осторожно соскабливать написанное.

Матиас некоторое время наблюдал за работой Амандуса, а затем покачал головой:

– Пергамент выглядит слишком новым! Никто не поверит, что мой отец написал это два года назад.

– С этим тоже не должно возникнуть проблем, – заявил фратер Амандус с надменным видом. – Как только я соскоблю старый текст, мы протрем пергамент женской мочой, и он снова будет выглядеть, будто старый. Дорогая кузина, не могли бы вы нам помочь?

Геновева кивнула и хотела уже покинуть библиотеку, но двоюродный брат ее остановил.

– Вы хотите пройти с ночным горшком через весь замок? Суеверные слуги могут подумать, будто вы пытаетесь кого-то приворожить.

– Хотите сказать, что я должна сделать это здесь? – возмутилась Геновева.