Вместо ответа монах указал на забытый на полке бокал и самодовольно улыбнулся:
– Вы желаете получить новое завещание или нет?
Геновева повернулась спиной к мужчинам, прямо перед отверстием в стене, в которое подглядывала Йоханна. Девушка с отвращением закрыла глаза.
«Вот бессовестная!» – подумала она.
Закончив, Геновева опустила юбку и поставила почти полный бокал на стол перед родственником.
– Довольны ли вы, почтенный брат? – едким тоном спросила она.
Фратер Амандус кивнул и дружелюбно улыбнулся:
– Доволен, кузина. Теперь говорите,
– Я в любом случае хочу оставить за собой Эрингсхаузен, – решительно произнес Матиас.
– А я должна остаться ни с чем?! – накинулась на него Геновева. – Я беременна! Неужели ты забыл об этом?
Ее пасынок покраснел:
– Я не желаю лишиться Эрингсхаузена! Пускай лучше остается старое завещание!
– Согласно которому меня следует отправить в монастырь по обвинению в неверности? – Голос Геновевы прозвучал резко; в нем послышалась угроза, вызвавшая у Йоханны удивление.
– Не ссорьтесь! – вмешался фратер Амандус, пытаясь их успокоить. – Если из завещания исключить близнецов, вам достанется приличный куш. Как вам такой расклад: Эрингсхаузен, как и Аллерсхайм, останется во владении господина Матиаса, а вы, моя дорогая кузина, будете получать половину доходов. Это касается и вашего ребенка, если он окажется мальчиком. Если же у вас родится девочка, господин Матиас предоставит ей приданое в десять тысяч гульденов. Такой вариант вас устроит?
– Мы не можем полностью исключить из завещания Карла и Йоханну. Это привлечет ко всему этому излишнее внимание, – отметил Матиас.
– Ладно, я сам решу, что написать, – ответил фратер Амандус, махнув рукой.
Он смочил тряпку в моче и протер ею поверхность пергамента. Затем подержал его над пламенем свечи, пока он не высох, и вытащил из-под рясы перо и чернильницу.
– Это монастырские чернила, которые граф Йоханнес использовал, составляя завещание, – объяснил монах, выводя первые буквы. – К счастью, граф оставил в монастыре достаточно записей, благодаря которым я научился подделывать его почерк.
После этого какое-то время было очень тихо; слышался лишь скрип пера по пергаменту. Близнецы замерли на месте, опасаясь, что их заметят. Они не могли поверить в то, что происходило у них на глазах: с помощью хитрого монаха мачеха и старший брат пытались лишить их наследства. Йоханна еле сдерживалась, чтобы не закричать на эту троицу и не заставить ее признать настоящее завещание. Но если бы Геновева обнаружила, что близнецы подслушивали этот разговор, она приказала бы запереть их в самом глубоком подвале. Что произошло бы после этого, Йоханна боялась даже представить. После увиденного и услышанного только что девушка считала свою мачеху способной на что угодно.
Тем временем фратер Амандус выводил строку за строкой острым почерком графа Йоханнеса; подписи свидетелей и их печати монах оставил нетронутыми.