Неподвижная земля

Они уже спустились в долину и шли по ровному месту. Если бы сквозь снежную завесу можно было увидеть вышки, они бы, как тогда, отсюда стали похожими на карандаши.

Костя расстегнул брезентовую планшетку — ему удалось выменять ее на свой портфель, который валялся дома без надобности, — кто же в старших классах, кроме присяжных отличников, таскает в школу учебники!

Из планшетки он достал карту, заложенную как раз на том месте, где пролегал маршрут, и поло́й телогрейки прикрыл ее от падающего снега.

Рауф тоже наклонился.

— Вот конец спуска от Волчьих Ворот, — сказал Костя. — А мы примерно здесь. Мосток через канаву по условиям похода — зона артобстрела. Придется обходить стороной.

— Ну, это уж совсем чушь! — возмутился Рауф, и его черные глаза вспыхнули, словно два непрогоревших уголька.

Подтянулось еще несколько человек — все отделение.

— За чем остановка? — спросил Левка Ольшевский. — Перекур с дремотой?

Им нравилось повторять словечки и выражения нового военрука, старшего лейтенанта Григорьева. «Перекур с дремотой», «болтаешься, как дерьмо в проруби», «это тебе не у тещи — блины есть», а особенно его наставление: «винтовку прижимай к себе, как любимую девушку, когда она вырывается». Девушки были не у всех, а уж тещ — ни у кого не было, но все понимали, о чем речь.

— Перекур, но без дремоты, ребята, — сказал Рауф. — Косте взбрело обходить какую-то «обстреливаемую» зону!

— Жуткое дело! — сказал Левка. — Слышите?.. От этих снарядов и мин у меня лопаются барабанные перепонки.

— Зону? Обходить? Сейчас. Возьму ноги в руки — бегом побегу, — откликнулся Володька. Намокший заплечный мешок обвисал у него на спине — пустой.

— Да, мы сделаем обход, чтобы не попасть под артобстрел, — Костя особенно выделил два слова — о б х о д  и  а р т о б с т р е л.

Ребята молчали.

Теперь, в полку, куда школа входила на правах отдельной роты, что-то новое появилось в их отношениях, и нельзя было сказать Косте «А-а, иди ты, совсем стал малахольный!» — и сделать по-своему. Он был не Костя, старый и привычный товарищ, а командир отделения, и от него зависело — пойдут ли они через мостик, возле которого, понятно, не падают никакие снаряды, или же потащатся в обход, за семь верст месить грязь.

— А зачем бы это нам сворачивать с прямой дороги? — спросил Левка.

Костя разозлился от того, что приходится объяснять вещи, которые разумеются сами собой.

— Тещиных блинов захотелось? — выплюнул он окурок, забыв про обещание оставить покурить Мише Треухову. — Черт знает!.. Сачки́ несчастные. Мы пошли в поход, и поход должен быть трудным. Чтобы всё, как там. А если вы будете смотреть в кусты, то ни хрена не получится!

— Генералиссимус Суворов и сержант Радоев учат нас: тяжело в ученье, зато в бою легко, — вставил Володька, ни к кому не обращаясь.

Косте очень захотелось, чтобы сейчас по-настоящему начала бить артиллерия и чтобы разрывы снарядов заставили всех плашмя кинуться в бурую слякоть.