Сальтеадор

На четвертый день дон Руис появился снова.

Я почти ждала его и перестала дичиться; это был мой единственный поверенный, и я понимала, что он сказал правду: он был настоящий друг.

Как всегда, он вошел очень почтительно и только по поданному мной знаку приблизился ко мне.

Я протянула ему руку, он взял ее и слегка коснулся губами. После недолгого молчания, глядя на меня с глубоким сочувствием, он произнес:

«Я все время размышлял о вашем положении — оно ужасно».

Я вздохнула.

«Несмотря на все мои старания, нельзя вечно откладывать ваш ответ».

«Увы, это так», — согласилась я.

«Я бы мог сказать, что отказываюсь от своего предложения; я готов был бы, как это не постыдно, сказать, что разорение вашего отца охладило мои чувства. Но что даст вам мой отказ? Отсрочку — в два-три месяца».

Я залилась слезами, ведь он был прав.

«Не сегодня-завтра ваш отец все узнает, узнают люди, и тогда… тогда вы будете обесчещены», — добавил он, понизив голос.

«Как же мне быть?» — воскликнула я.

«Выйти замуж за человека, преданного вам, готового стать вашим супругом перед светом, а для вас только братом».

Я покачала головой и прошептала:

«Да, но где найти такого человека?»

«Вот он — представляю его вам, Мерседес, ведь я говорил, что давно люблю вас».

«Вы любите, но…»

«Люблю страстно, всем сердцем, всей душой, и преданность — одно из тех чувств, что я питаю к вам».

Я подняла голову, почти испуганная его словами.

Я не думала, что преданность всесильна!