Сальтеадор

Но тут старая кормилица потеряла терпение и приблизилась к донье Мерседес со словами:

— О госпожа, ведь я тоже отчасти мать нашего ненаглядного сына?

— Сеньор, — сказал молодой человек, обернувшись к дону Руису и в то же время с какой-то детской улыбкой протягивая руки к кормилице, — вы разрешите мне в вашем уважаемом присутствии обнять эту добрую женщину?

Дон Руис кивком дал позволение.

И Беатриса бросилась в объятия того, кого она называла своим мальчиком, без конца прижимая его к груди и запечатлевая на его щеках звонкие поцелуи, которым народ дал священное название — «поцелуи кормилицы».

— Ах, да она счастливее всех нас! — прошептала донья Мерседес, когда кормилица обняла ее сына, которому подобало в присутствии дона Руиса поцеловать только руку матери.

Две горестные слезинки скатились по ее щеке.

Дон Руис ни на миг не отводил мрачного взгляда от картины, которую мы попытались изобразить.

Когда по щекам доньи Мерседес покатились слезы, лицо его передернулось и он зажмурился, словно ядовитая змея воспоминаний ужалила его в сердце.

Он сделал невероятное усилие, сдерживая себя; его рот открылся и тут же закрылся, губы дрогнули, но он хранил молчание.

Казалось, он тщетно старается избавиться от яда, каким полнится его грудь.

Да, ни единая подробность этой сцены не ускользнула от взгляда дона Руиса, но и глаза доньи Мерседес все замечали.

— Дон Фернандо, — произнесла она, — по-моему, дон Руис желает говорить с вами.

Молодой человек повернулся к нему и, опустив глаза, жестом показал, что он слушает.

Видно было, как под этим кажущимся смирением скрыта досада, и тот, кто мог бы постичь, какие мысли подсказаны ему душевным смятением, сказал бы, что блудный сын ждет нравоучения и что оно при всей неизбежности ему неприятно, особенно в присутствии доньи Флор.

Она же заметила это с тою чуткостью, что свойственна только женщинам, и сказала:

— Прошу простить меня, но мне показалось, что хлопнула дверь, вероятно, пришел мой отец, и я хочу сообщить ему добрую весть — сказать о возвращении дона Фернандо.

Сжав руку донье Мерседес и поклонившись дону Руису, она ушла, не взглянув на молодого человека, а Фернандо, опустив голову, ожидал наставлений отца скорее с покорностью, чем с уважением.

Однако после ухода доньи Флор Сальтеадор почувствовал себя свободнее, ему стало легче дышать.

Дон Руис, казалось, тоже испытал облегчение, когда слушателями и зрителями стали только члены семьи.