– Это эротика. Только и всего. Такой я получила заказ. И мальчику лучше разглядывать живопись дома, чем смотреть похабщину в интернете, – сказала Лариса, растирая на палитре жёлтую краску. Нужно добавить сочности новому полотну.
– Кстати, о мальчике. Где Мирослав?
– Я отпустила его гулять.
– Опять, наверно, мяч гоняет, – уже спокойнее упрекнула Ростоцкая.
– Лето. Каникулы. Что ему сидеть в четырёх стенах? Ты вон тоже редко стала у нас появляться, дети скучают. Я же не устравиваю истерику. Я понимаю, что у тебя Архипов и всё такое.
Мда. Лариса, кажется, права. Что она так разошлась? Если приглядеться, вовсе это и не порнография.
– Мадам Ханжа скоро родит и сама узнает, какого это – воспитывать детей. А сейчас я закончу, брошу кисти в растворитель, и мы пойдем пить кофе на кухню.
К удивлению Регины на кухне был относительный порядок, но на всякий случай свою чашку и ложку она всё-таки ополоснула, когда Лариса выходила в коридор.
– М-м-м. Кофе ты варишь обалденный, – сказала Ростоцкая, пробуя горячий напиток.
– Это я люблю. Да.
– А Берёзкина ты любишь? – неожиданно даже для самой себя спросила Регина.
– Он милый. Милый ворчун, я бы сказала, – ответила Лариса после некоторых раздумий.
– То есть ты его не любишь. И замуж идти за него не готова, – подвела черту Ростоцкая.
– Я не знаю, Регина. Перестань меня мучить. Ну подумай сама, какая из меня жена? Посмотри на нашу квартиру, – сказала хозяйка, кивнув в сторону большой комнаты. Впрочем, в детской тоже был полный бардак.
– Это да, – с готовностью подтвердила золовка. – Жена из тебя никудышная. Да и мать сомнительная.
– Я детей кормить еле успеваю, а тут ещё мужик. Нет, это счастье не для меня! Мы встречаемся. Мне с ним хорошо. Пока так.
– А ты знаешь семью Амурских? – сменила тему Регина.
– Актёра, которого у нас убили? – уточнила художница.
– Ага.
– Конечно, знаю. Я же с Лизой Амурской вместе в художественную школу ходила. Сейчас она санитаркой в больнице работает. Видимся с ней иногда.