Клептоманка. Звезда пленительного несчастья

– Так-так. Лев, ты у нас будешь играть Ромео. Анечка, ты – Джульетта. Клим, ты – отец Ромео, – объявлял распределение ролей художественный руководитель в театральной мастерской.

В каждой учебной постановке Амурскому доставалась главная роль, Ларину – роль второго плана.

– Не переживай, дружище. Когда-нибудь настанет и твой звёздный час! – говаривал самодовольно герой-любовник. А сам при этом мерзко улыбался. Так и хотелось двинуть ему по пухлым губам, потом подбить глаз, чтобы прямо кровью налился, а синяк не проходил недели две, чтобы все съёмки в его долбанных сериалах остановились.

Клим скрипел зубами, но продолжал улыбаться – надо уметь держать лицо. Тем более при Анечке. Эх, как же она хороша! Как смотрит сквозь полузакрытые веки. Как ходит медленно, плавно, грациозно. Как говорит тягуче, с приятной хрипотцой, аж сердце замирает.

И вот опять. Опять! Амурскому дали главную роль в картине – герой, партизан, а он – лишь запасной аэродром, на который посадили самолёт из Москвы, когда он летел сюда на пробы.

А ещё Анна. Перед вылетом они поссорились, и она такого ему наговорила. Однокурсница Анечка стала его женой, но он так и не стал её любовью. Она всегда любила и будет любить только Лёвушку. Вот так и сказала.

Регина убрала руку от актёра и посмотрела на него другими глазами. Да, мотив есть: зависть и ревность, ревность и зависть – всё в нём перемешалось в одну гремучую смесь. Но мог ли он убить? Подкараулить соперника возле дома и всадить нож. И что он сейчас заливает водкой? Утерянную любовь жены или убийство заклятого друга?

Эти размышления по дороге в архив прервал звонок. Регина достала мобильный и нахмурилась.

– Да, Алёна, я тебя слушаю.

– Региночка, ну, чем ты меня порадуешь? – спросила бывшая одноклассница.

В голосе Новак было столько надежды и ожидания чуда, что Ростоцкая не знала, что ответить.

– Солнце ярко светит. Уже радость.

– Светит, да не для всех ярко, – с упрёком сказала Алёнка. – В нашем деле есть какое-то движение?

– Какое-то?! Да ты что! Очень насыщенное движение… в нашем деле. Подозреваемых много…

– Так что же Медвежонка моего не отпустили до сих пор? – возмутилась женщина.

– Ты не даёшь мне договорить. Подозреваемых много, а прямых улик на них нет. Одни мотивы и смутные подозрения. Улика только у твоего Гаврильева. И веская такая, прямая улика. Понимаешь? Орудие убийства с отпечатками пальцев.

– Ну как же так?!

– Ещё и свидетель есть, – напомнила ей Регина.

Возникла пауза. Алёнка вздохнула. Регина показалось, даже заплакала.

– Ноги у него больные, понимаешь? Он в десантуре когда служил, прыгнул с парашютом неудачно, с тех пор болят. В тюрьме ему каждый день за год идёт. С такими-то ногами.