– О чем ты?
– Раз уж мы умрем здесь вместе, дай мне обнять тебя. Мне трудно дышать.
Здесь было недостаточно кислорода для двоих.
– Мне бы очень этого хотелось.
Конни просунула правую руку под шею убийцы, соединила с ней левую, молясь, чтобы он не понял, что она делает, затем левой рукой взялась за его правую руку и сплела его пальцы со своими. И замерла в темноте. Темнота не пугала ее. Когда вся твоя жизнь проходит в черно-белой гамме, ты привыкаешь к темноте. Но другие вещи ужасали. Отсутствие личного пространства. Отсутствие контроля. Нежеланный физический контакт, назойливые взгляды.
Сверху донеслась какая-то вибрация.
Шаги. Быстрые. Не одна пара ног. Чувства Конни обострились уже давно, чтобы компенсировать дальтонизм. Те, кто приближался, пока не оказались над ними, но скоро уже будут здесь. Конни улыбнулась в темноте.
– Я уяснила, что по-настоящему опасных людей нельзя выпускать в мир, нельзя выпускать вообще никуда. Их нельзя содержать ни в тюрьме, ни в больнице, ни даже в психушке. Потому что рано или поздно кто-то обязательно облажается. Какой-нибудь полный благих намерений врач или инспектор, ведающий условно-досрочным освобождением заключенных, решит, что их можно выпустить в общество. После чего они причинят вред другим. – Конни начала потихоньку убирать свою правую руку от затылка убийцы. – Они причинят вред любому человеку, который попадется на их пути. Вот что душевная болезнь творит с людьми со слабыми мозгами. Она создает чудовищ.
– О чем ты?
Конни стиснула руку убийцы изо всех сил. Ремень, который она сняла со своей талии и обернула вокруг его шеи, просунув его в пряжку, затянулся с громким щелчком. Она навалилась на убийцу, чтобы тот не смог извлечь из-под своего тела левую руку.
Он попытался высвободить из хватки Конни свою правую руку, но она была к этому готова. Убийца заорал, и это был нечеловеческий вопль. В нем слились возмущение, ярость, ненависть, вызов.
Над ними послышались голоса, они проникали сквозь землю, сквозь деревянную крышку гроба. Вот и звуки раскапываемой земли. У Конни почти не осталось времени. Он изо всех сил потянула за удавку из ремня, и дыхание убийцы стало подобно царапанью гвоздем по грифельной доске. Он сопротивлялся изо всех сил и по-прежнему был гораздо сильнее Конни. Он все еще был опасен. И неизлечим.
В темноте перед глазами Конни возникло другое лицо. Молодой человек, уверенный в том, что с ним говорят пришельцы, отдают ему приказы по какому-то экстрасенсорному каналу. Конни вспомнила, как она лежала под ним, пытаясь вырваться, борясь за свою жизнь.
Убийца вырвал наконец правую руку из потной хватки Конни, потянулся к ее лицу и попытался всадить большой палец женщине в глаз. Она крепко зажмурилась, вертя головой вправо-влево, но чувствуя, как его ноготь давит ей на веко, пытаясь проникнуть к глазному яблоку. Конни схватилась за его мизинец, с треском переломила кость надвое, затем сломала следующий палец. Но убийца все равно продолжал с силой давить на лицо Конни, а она тем временем продолжала натягивать ремень, пытаясь задушить его.
Он не может предстать перед судом.
Он не может прожить свою жизнь в психиатрической больнице.
Фергюса/Харриса нельзя вылечить. Для этого он слишком исковеркан душевно и опасен.
Это была непреложная истина, и Конни знала ее. Она выучила этот урок – урок, который человеку не преподаст ни университет, ни обучающие курсы ФБР, ни опыт практической работы. Этому можно было научиться, только постигнув изнутри.
Сделав особенно глубокий вдох, втянув в себя то крохотное количество кислорода, которое еще оставалось в разреженном зловонном воздухе, Конни освободила руку убийцы. Пускай пытается добраться до ее глаз.
Сделав последнее отчаянное усилие, она всадила пальцы левой руки в его горло, получив тем самым несколько дополнительных дюймов для того, чтобы еще туже затянуть ремень. Большой палец убийцы еще сильнее вдавился в левый глаз Конни, и она услышала, как хлюпнуло ее глазное яблоко, а в мозгу разорвалась граната.
ebooksa