Какой-то штурмбаннфюрер начал буянить, залепил синяк безутешной вдове Магде Штингер. Бедняжка аж повалилась на пол. В барак вошли двое британских военных, взяли пьяного эсэсовца под локти и вывели на улицу.
– Это точно были англичане? – уточнил Градов.
– Флаги там не висели, – ответила Шарлотта. – Но разговаривали они на чистом английском. Я могу отличить их речь от выговора янки, до войны училась на филологическом факультете в Нюрнберге.
Веселье продолжалось до утра. Британцы не препятствовали. Девчонки были измотаны до предела, к утру стонали, с трудом волочили ноги. Инга вяло шутила. Мол, мы прошли испытание на стойкость, теперь нам ничего не страшно. Немцы пили всю ночь, засыпали, потом продирали глаза, набрасывались на женщин, снова забывались. К рассвету вся орава выдохлась, потолок барака трясся от богатырского храпа.
Британцы собрали девчонок, затолкали в автобус, повезли обратно в город. Они проспали всю дорогу.
На задворках «Золотого гуся» Конрад, сдерживая смех, объявил проституткам благодарность, дал выходной. Убытков заведение не понесло, поездку оплатили то ли англичане, то ли немцы.
– То есть эти люди не выглядели военнопленными? – спросил Градов. – Не считая того, что они не могли выйти за пределы лагеря?
– Да, это так, – сказала Шарлотта. – Они вели себя раскованно, развязно, ржали как лошади.
– Там были только офицеры?
– Думаю, да. Но лагерь большой, не знаю, кто там еще. Простите, господин офицер, все это было как в тумане, я плохо помню, мы сильно устали, были измучены.
– Эти люди разговаривали между собой?
– Эти люди были в стельку пьяные. Я с трудом вспоминаю их имена – Дитрих, Отто, Вильгельм, Курт. Один из них смеялся. Мол, надо меньше пить. Завтра эти проклятые британцы снова поднимут нас ни свет ни заря, заставят делать зарядку, отправят командовать солдатами, гонять их до упада, отрабатывать навыки рукопашного боя. Другой возражал. Завтра не поднимут. Оберштурмбаннфюрер Зальцдорф выбил для нас выходной. Он, собственно, и договорился с союзниками о вечеринке и доставке шлюх из Берлина. Честь и слава оберштурмбаннфюреру Зальцдорфу! Один из этих офицеров – его звали Иоганн – сильно расчувствовался, когда мы лежали с ним в кровати после совокупления. Он даже пустил слезу, стал говорить какие-то человеческие слова. Мол, ты такая хорошая, я обязательно тебя запомню, найду после победы, куплю домик в Шарлоттенбурге, перевезу тебя к себе. Разумеется, он забыл о своих словах через пару минут, уснул, стал громко храпеть.
– После победы? – с удивлением сказал Градов. – О какой победе он говорил?
– Не знаю, господин офицер, но он так и сказал. Офицеры несколько раз поднимали тост за грядущую победу над большевиками и за то, чтобы в Германии не осталось ни одного русского солдата.
– Что-нибудь еще можешь вспомнить?
– Это непросто, господин офицер. Для меня это была тяжелая ночь, я не запоминала, о чем говорили эти люди. Они пили за грядущее процветание рейха, увы, без фюрера. Кто-то кричал, что ждет не дождется, когда же им будет выдано оружие.
Спина у майора похолодела. Возможно, не стоило относиться ко всему серьезно. Это мог быть обычный пьяный треп героев, проигравших войну.
Шарлотта съежилась, опустила глаза.
– Возможно, ты нам еще понадобишься, – сказал Градов. – Сделай так, чтобы мы долго тебя не искали.
– Но вы же обещали, господин офицер.