– Все в порядке, – успокоил ее майор. – Застегни платье и ответь на несколько вопросов. Будет кто спрашивать – ты ублажала русского офицера. О нашем разговоре никому. Это требуется для твоей же безопасности.
– Но я не понимаю, господин офицер, – пролепетала Шарлотта. – Я всего лишь проститутка. У меня трехлетняя дочь и больная мама, они живут в маленькой комнате на Гротштрассе, нашу квартиру разбомбили. Я ничего не сделала, мне надо кормить свою семью.
– Ничего не сделается с твоей семьей. То, что ты проживаешь в западном секторе, не имеет значения. Британцы тебя не защитят. Если мы потребуем твоей выдачи, то они не станут возражать. Не такая уж ты важная персона.
– Но что я могу знать? – Путана окончательно растерялась. – Господин офицер, я маленький человек, у меня…
– Больная мама и дочь, – сказал Влад. – У нас пятнадцать минут. Этого достаточно для вдумчивого совокупления? Потом ты побежишь заниматься своей многотрудной, полезной для общества работой и забудешь о нашем разговоре. Расскажи во всех подробностях о событиях трехдневной давности. Я напомню. Это было за городом. Англичане вывозили вас удовлетворять естественные потребности германских военных.
– Но я не могу. – Шарлотта сделала жалобное лицо. – Нас строго предупредили, чтобы мы никому об этом не говорили.
– А ты никому и не говори. Только мне. Шарлотта, поверь, я в состоянии доставить тебе крупные неприятности. Зачем это надо?
Женщина говорила сбивчиво, опустив глаза.
Событие действительно имело место. Сутенер Конрад был хорошим приятелем Клары Траубе, хозяйки заведения «Золотой гусь». Они вместе выпивали, решали деловые вопросы. Под началом Конрада находилась дюжина путан, от шестнадцати до сорока восьми лет. Четыре из них трудились в «Золотом гусе», другие – в близлежащих заведениях.
В тот памятный вечер Конрад собрал проституток в задней комнате, объявил, что сегодня у них выездная сессия, дал им полчаса на то, чтобы они привели себя в божеский вид. Клиентов много, но разве это проблема? Их отвезут куда надо, а потом доставят обратно. О мероприятии не трепать, иначе будут последствия. Всего он набрал восемь представительниц древнейшей профессии. Большинство из них Шарлотта знала.
Уже стемнело. На заднем дворе дамы погрузились в небольшой автобус. За рулем сидел водитель в форме британской армии. Еще двое молчунов находились в салоне. За всю дорогу они не проронили ни слова. Окна автобуса были задернуты шторами. Конрад заранее предупредил девиц о том, что глазеть в них нельзя. Он тоже сильно нервничал, со своими подопечными не поехал, остался в городе.
В пути они провели минут сорок, поначалу шутили, потом им стало не по себе.
Рядом с Шарлоттой сидела Инга Крюгер.
Она несколько раз украдкой отгибала шторку, а потом прошептала:
– Едем в сторону Потсдама. Вот ушли в сторону, указатель на Брюкке. Здесь лес, старое католическое кладбище.
Несколько раз машину останавливали патрули, проверяли у водителя документы, но ни разу не заглянули в салон. Потом автобус ушел с шоссе, несколько минут петлял по второстепенным дорогам и въехал на территорию какого-то лагеря. Работали фонари, прожекторы.
– Тут охрана, – тихонько сказала Инга. – Кажется, англичане.
Проститутки выгрузились во дворе между бараками, зашли в один из них. Внутри было много немецких офицеров, некоторые в форме вермахта, но большинство из СС. Они жили вполне прилично, спали на чистом белье, нормально питались, потребляли спиртное. По бараку плавала угарная сивушная вонь.
Эти люди не выглядели подавленными. Появление путан они встретили радостными криками, тут же разобрали их. Всем не досталось, но ничего страшного в этом не было, офицеры терпеливо ждали своей очереди.
Это был какой-то шалман – табачный дым, пьяный смех. Немцы делали все, что хотели. Они не могли только выйти на свободу. Женщинам давали выпить, кормили мясом, потом с пьяными выкриками бросали в койки. Эти люди были расслаблены, многие набрались и ни на что не были способны в постели.