Райделл заметил, пока шел к магазину, что это заведение – более новая модель, чем та, где он работал, на Сансет. У этой почти не было выступающих углов, так что отделка меньше крошится и ремонт требуется реже. Вероятно, разработка «драконовских» модулей сводилась к проектированию объекта, способного выдержать натиск миллионов небрежных и даже враждебных рук. В конце концов, подумал Райделл, должно получиться что-то вроде раковины моллюска – гладкое и твердое.
У магазина на Сансет было покрытие, которое пожирало граффити. Подростки из уличных банд приходили и что-нибудь малевали на стене; двадцать минут спустя из-за угла выскальзывали плоские и чем-то похожие на крабов пятна темно-синего цвета. Принципа их действия Райделл так и не осознал, но Дариус говорил, что их разработали в Сингапуре. Казалось, они были внедрены на несколько миллиметров вглубь красочного слоя – густого матового геля – и при этом свободно в нем передвигались. Райделл слыхал, что это называется «умный материал». Твари сползались и атаковали замысловатые аэрозольные каракули, нанесенные, дабы расписаться в фанатстве, пометить территорию или поклясться в мести (Дариус умел читать эту тайнопись и мог выстроить из нее целую историю), – сползались и начинали жрать. Нельзя сказать, что их «клешни» и «жвалы» так уж явственно двигались. «Крабы» всего лишь принюхивались к граффити, и постепенно каракули начинали распутываться, бледнеть, синева «драконовских» буквоедов засасывала молекулы краски.
А однажды кто-то оставил после себя умные каракули – нечто типа переводной картинки, по-хитрому прилепленной к стене, хотя ни Райделл, ни Дариус так и не поняли, как злоумышленнику удалось это сделать незаметно. Может быть, сказал Дариус, картинкой выстрелили издали. Это была эмблема банды, звавшейся «Чупакабры», жуткая шипастая тварь, вся черно-красная, насекомоподобная и зловещая, и, как считал Райделл, довольно прикольная. Он еще видел такую наколку, когда сидел в магазине. Парни, щеголявшие такими тату, обожали носить эти ужасные контактные линзы, от которых зрачки становятся похожими на змеиные. Однако когда пожиратели граффити явились полакомиться «чупакаброй», она отползла.
Они осторожно подкрадывались к ней, а она их чуяла и отползала. Очень медленно, почти незаметно, но все-таки отползала. Тогда пожиратели граффити приближались к ней снова. Райделл и Дариус целый вечер наблюдали за ней, пока она не скрылась за углом. К окончанию их смены она обогнула магазин кругом и уже приближалась обратно к фасаду.
В начале их следующей смены зверюга красовалась все там же; компанию ей составляла пара стандартных клякс от аэрозольных хлопушек. Пожирателей заворожила «разумная чупакабра», а о своем привычном деле они и думать забыли. Дариус показал сие безобразие мистеру Парку, которому не понравилось, что ему не доложили сразу. Райделл открыл журнал дежурств и продемонстрировал подробный отчет, занесенный еще в конце прошлой смены, отчего мистер Парк только разозлился еще больше.
Примерно через час подкатил хирургически чистый, без опознавательных знаков белый фургон, и два типа в белых комбинезонах «Тайвек» принялись за работу. Райделл очень хотел посмотреть, каким образом они вытравят хитрые граффити, но тем вечером в магазине случилась натуральная эпидемия краж, и он так и не увидел, что же фургонщики сделали с «чупакаброй». Он знал, что им не понадобится ни скребков, ни растворителей. Ноутбук и два зонда с присосками – вот и все их орудия. Вероятно, парни просто взломали программу «чупакабры», переписали код и уехали, а пожиратели граффити снова принялись без помех всасывать последний писк настенной живописи.
Этот «Счастливый дракон» у моста был гладкий и белый, как новая фарфоровая тарелка, отметил Райделл, подойдя чуть поближе. Магазин казался обрывком чужого сна, свалившимся с неба. Вход на мост всегда открывался неожиданно, драматически, и Райделл спросил себя, много ли было дискуссий в Сингапуре, прежде чем поставить здесь модуль. «Счастливый дракон» имел филиалы во многих местах первостатейной для туристов привлекательности, Райделл их видел на экранах «Всемирной Интерактивной Видеоколонны» в Эл-Эй; один филиал размещался в торговом центре под Красной площадью, другой – модный «Кей-Дам» – в центре Берлина, третий, самый крупный, – на Пиккадилли в Лондоне, но то, что модуль поставили здесь, казалось Райделлу поразительно странной или, если угодно, до странности преднамеренной акцией.
Мост был специфическим местечком, достаточно безопасным, но вот только не для туристов. Нет, конечно, пешие туристы наблюдались, и в изрядном количестве, особенно на этом конце моста, но никаких экскурсий, никаких гидов. Если ты шел на мост, ты шел по собственному почину. Шеветта говорила, что «мостовые» люто ненавидят проповедников, и Армию спасения тоже, и вообще любые организации. Райделл смекнул, что этим-то мост в первую очередь и притягивает людей – своей неподконтрольностью.
«Автономная зона» – так называл это Дариус. Он сказал Райделлу, что Сансет-Стрип изначально был одной из таких же зон на стыке разных полицейских юрисдикций и это прочно отпечаталось в ДНК улицы, – вот отчего, скажем, под Рождество на Стрипе по-прежнему паслись шлюхи в колпаках эльфов.
Но, возможно, «Счастливый дракон» знает что-то такое, чего люди не знают, подумал он. Все в мире может меняться. Его отец, например, божился, что Таймс-сквер когда-то была ого-го каким опасным местечком.
Райделл с трудом пробивался через толпу, втекавшую и вытекавшую с моста мимо «Всемирной Интерактивной Видеоколонны», и ему все мерещилось, что вот сейчас он поднимет взгляд и увидит родной филиал на Сансет, и Хвалагосподу радостно просияет ему с парадного входа.
Увидел он лишь юного сеульского скейтбордиста, трясущего мошонкой в камеру.
Он вошел внутрь, где его немедленно остановил очень крупный джентльмен с очень низким лбом и белесыми бровями.
– Сумку сюда, – приказал охранник, украшенный точно таким же неоново-розовым кенгурятником, какой Райделл таскал на себе в Эл-Эй. Собственно, райделловский кенгурятник лежал в сумке, которой этот парень домогался.
– Пожалуйста, – подсказал Райделл, передавая сумку.
«Драконовским» охранникам полагалось добавлять это слово: пожалуйста. Так гласила выданная мистером Парком инструкция; ведь если уж ты просил кого-то сдать сумку, то признавал тем самым, что считаешь клиента потенциальным воришкой, и лучше бы оформить это повежливей.
Охранник с подозрением сощурил глаза. Он пихнул сумку в одну из ячеек за своим боевым постом и протянул Райделлу бирку с логотипом «Счастливого дракона», похожую на огромную подставку для стакана, с цифрой «5» на обороте. Такими здоровенными, помнил Райделл, их делали в расчете на то, чтобы они не влезали в обычный карман; соответственно, снижалась вероятность того, что народ случайно утащит бирки с собой. Один из способов снизить оперативные расходы. Абсолютно все в «Счастливом драконе» было продумано таким образом. Ну как ими не восхищаться, а?
– Спасибо, – сказал Райделл и направился к банкомату Международного банка в дальнем конце «Дракона»; он знал, что машина наблюдает за тем, как он приближается и вынимает бумажник из заднего кармана. – Я здесь, чтобы мне выдали чип, – сказал он.
– Пожалуйста, представьтесь.
У всех «драконовских» банкоматов был один и тот же голос – неестественный, полузадушенный сип маленького кастрата; интересно, почему бы это. Но можно не сомневаться, что и это продумано; скажем, чтобы люди зря не ошивались вокруг и не трепались с машиной от нечего делать. Райделл знал, что для острастки это сучье отродье могло прыснуть в клиента перечным газом. Аппараты были обклеены предупреждениями о такой опасности, хотя лично он глубоко сомневался, что кто-то хоть раз реально прочитал эти бумажки. А вот о чем никто не предупреждал: если вам взбредет в голову какая-нибудь каверза посерьезнее, – к примеру, захотите пошуровать монтировкой в щели, откуда выскакивал чип, зловредная тварь обдаст водой и вас, и себя, а потом пустит электрический ток.