– Его при мне ковали, – произносит она, склоняясь поближе, чтобы рассмотреть.
– Из приводной цепи мотоцикла «Винсент Черная Молния» тысяча девятьсот пятьдесят второго года выпуска[118]. Скиннер гонял на нем по Англии. Этому зверю тогда самому было добрых лет сорок. Скиннер говорил, ни один мотоцикл не мог с ним сравниться. Хранил его цепь, пока не нашел того кузнеца. – Фонтейн подает ей клинок. Пять дюймов лезвие, пять дюймов рукоять. – Пусть будет у тебя.
Шеветта проводит пальцем по плоскости лезвия, по чешуйчатому узору черно-белых пятен металла, выкованного из звеньев мотоциклетной цепи.
– Я недавно думала об этой штуке, Фонтейн. Сегодня. Вспомнила, как мы ходили к тому кузнецу, который жег кокс в кофейной жестянке.
– Да. Я тоже помню, как он это ковал. – Он протягивает ей ножны.
– Но тебе ведь нужно продать эту штуку. – Она пытается вернуть нож.
– Это не для продажи, – отвечает он, – я хранил это для тебя.
У Фонтейна в задней комнате сидит очень странный мальчик. Неуклюжий латиноамериканец, коротко стриженный. Он все время сидит на полу, скрестив ноги, на голове – старый шлем виртуальной реальности, как будто подобранный на свалке боевых роботов. На коленях – старый ноутбук. Мальчик методично жмет кнопку, картинки на экране меняются.
– Кто это? – спрашивает она тихо, чтобы мальчишка не услышал, когда они выходят и Фонтейн начинает заваривать новую порцию своего ужасного кофе.
– Не знаю, – отвечает Фонтейн, обернувшись и внимательно глядя на парнишку. – Я нашел его утром возле лавки, он стоял у витрины и дышал на стекло.
Шеветта глядит на Фонтейна, не понимая, о чем он.
– Он любит часы, – говорит Фонтейн, щелкая пьезозажигалкой; на горелке вспыхивает газ. – Утром я показал ему, как искать часы, с тех пор он только этим и занимается. – Фонтейн подходит к мальчику, смотрит на него сверху вниз. – Не уверен, знает ли он английский, а если и знает, то понимает по-своему.
– Может, он знает испанский?
– Ко мне заходил Большой Карлос, – отвечает Фонтейн, – и, кажется, парень разницы не заметил.
– Ты теперь и живешь здесь, Фонтейн?
– Да, – говорит он, – мы не ладим с Клариссой.
– Как твои ребята?
– У них все в порядке. Черт, и у Турмалины тоже все в порядке, все так считают, кроме нее. В смысле жить с ней невозможно, понимаешь, но на здоровье она не жалуется.
Шеветта берет зачехленный дамасский клинок и пытается засунуть его во внутренний карман с молнией. Он туда влезает и, если застегнуть молнию до упора, лежит вертикально.
– А что он делает с твоим ноутбуком?