– Я думаю, это нехорошо, здесь обсуждать бизнес, – сказал русский, озабоченно потирая родинку. – Но я Старков, Евгений. – Он протянул Резу руку (Кья снова заметила лазерные шрамы), и Рез ее пожал.
Безухий глухо застонал.
– Я смотрела его по телевизору, в
Безухий сунул свободную от топора руку в карман, вынул мобильник и приложил его к безухому уху.
– Спасибо, – сказал он и направился к окну, тому самому, за ширмой, которое нашла Кья. – Ты, Роззер, тоже иди сюда. На это стоит посмотреть.
Рез подошел к безухому, тронув по дороге свой монокль, и встал рядом с ним.
– Что такое, Кити? Что они там делают?
– Тебя хоронят, – ответил безухий.
41
Свечи и слезы
Темные окна административных корпусов проносились совсем рядом, в каких-то метрах от ограждения экспресс-вея. Высотки сменились зданиями пониже, затем в отдалении выплыла яркая вывеска: ОТЕЛЬ ЦАРЬ МИДАС. Карта на приборной доске начала попискивать.
– Третий съезд направо, – сказал Лейни, следивший за курсором.
Ускорение прижало его к спинке, надсадно зазвенел сигнал превышения скорости. Еще одна сверкающая вывеска: ВОДОПАД СВОБОДЫ БАНФ.
– Лейни-сан, – позвал сзади Ямадзаки, – вы замечали какие-нибудь указания на близкую смерть Реза либо иные беды?
– Нет, да и как бы? Для этого нужна определенная степень преднамеренности, отраженная к тому же в изучаемом материале. А несчастные случаи, действия совершенно посторонних личностей… – Звон прекратился, они тормозили перед указанным картой съездом. – Но я видел информацию по ним во временнóй перспективе как два сливающихся потока, и то,
Арли свернула направо, на широкую дугу съездной эстакады, и Лейни увидел трех совсем молоденьких девочек в облепленных грязью кроссовках, спускавшихся по крутому травянистому склону. Одна из них была, похоже, в школьной форме: гольфы и короткая клетчатая юбочка. Жесткий свет натриевых фонарей придавал их фигуркам какую-то ирреальность, а потом минивэн остановился, заглядевшийся Лейни посмотрел вперед, в чем там дело, и увидел, что дорога полностью перекрыта безмолвной, неподвижной толпой.
– Боже, – сказала Арли. – Поклонницы.
Если там и были отдельные мальчики, Лейни их не заметил. Это было сплошное море черных блестящих волос, все девочки смотрели вперед, где на белом бетонном здании сверкала белая, обрамленная неким подобием короны надпись: ОТЕЛЬ ДАЙ. Арли опустила стекло, и Лейни услышал далекое улюлюканье сирен.
– Нет, – сказал он, – нам тут в жизни не продраться.
Каждая из девочек держала в руках зажженную свечку, колышащееся море света омывало их скорбные, мокрые от слез лица. Малолетки, соплюхи, совсем еще дети… Наглядная демонстрация того, что вызывало у Кэти Торранс особо лютую ненависть: поклонницы «Ло/Рез» никогда не старели, их армия постоянно обновлялась за счет притока только что вышедших из младенческого возраста девочек, которые без памяти влюблялись в Реза, виртуально обитавшего во вневременном мире сети, вечно двадцатилетнего Реза его ранних хитов.