– Слушай, Роззер, – сказал он, – эта, что у тебя, хреновина, за нее можно загреметь по максимуму. А тут еще эти твои свистульки, из-за них сюда копы едут. Дай-ка я ее возьму, пусть уж «обладание» будет на меня.
А Рез посмотрел на него и говорит:
– Нет, Кити, я ее сам понесу.
– Ну что ж, – сказал здоровый, и в глазах его появилось что-то такое, обида или даже печаль, – тогда пошли. – Он сунул сложенный топорик в карман и махнул рукой, указывая Кья и Масахико на дверь. – Вы, парочка, идите вперед.
Рез последовал за Масахико, а русский сразу за ним, но потом Кья вспомнила, что ключ от номера так и остался на прикроватной тумбочке, которая в действительности холодильник, бросилась назад и схватила его. И остановилась, глядя на Мэриэлис.
Рот Мэриэлис, с которого стерлась вся помада, выглядел каким-то старым и печальным. Рот, которому много в жизни досталось.
– Пошли с нами, – предложила Кья.
А Мэриэлис подняла глаза и ничего не говорит.
– Да пошли, – повторила Кья. – Тут сейчас полиция будет.
– Я не могу, – сказала Мэриэлис. – Нужно же об Эдди позаботиться.
– Скажите своему Эдди, – сказал здоровый, хватая Кья за руку, – что, если он обо всем этом хоть кому хоть слово скажет, останется без пальцев на ногах, всю обувь придется менять.
Мэриэлис и глаз не подняла, словно не слышала, а здоровый выдернул Кья из комнаты и захлопнул дверь, и Кья пошла по коридору следом за русским, глядя на его пижонские сапоги и бежевую спину.
Масахико и русский вошли в лифт первыми, Рез тоже было сунулся, но здоровый поймал его за плечо, сказал: «Ты останешься со мной» – и подтолкнул к лифту Кья.
Масахико нажал кнопку, лифт поехал, а русский повернулся к нему и спросил:
– Ты обладаешь машиной?
– Нет, – ответил Масахико.
Русский недовольно хрюкнул; от него так воняло одеколоном, что Кья с трудом удерживала свой желудок на месте. Когда лифт открылся, в тот самый, маленький, холл, русский выскочил первым и стал крутить головой, словно ожидая, что кто-то на него из-за угла бросится.
Кья и Масахико тоже вышли, и дверь лифта закрылась.
– Поиск машины, – сказал русский. – Пошли.
Следом за ним они выскочили через раздвижные стеклянные двери на парковочную площадку, чуть не наполовину занятую Эддиным «грейслендом». Рядом стоял серебристо-серый японский седан, и Кья подумала, что а вот этот, наверное, Резов. Кто-то успел уже закрыть номера обеих машин черными пластиковыми пластинками.