Гомер искоса ее оглядывает. Розовая комбинация с кружевами машинной вязки, нейлоновые чулки — вот вещи, с помощью которых щедрые благодетели изменили все-таки вид принявших эти дары. Платье, которое надевает Олив, отпущено: это заметно по следу от старой подпушки. Но платье от этого все равно полностью не прикрывает икры. Олив хватает свой шерстяной с кисточками шарф, связанный долгими вечерами, закутывается в него так, словно собирается бежать в шторм встречать мужа-рыбака. Она быстро оглядывает комнату, чмокает губами и выходит. Гомер встает, проверяет, все ли пуговицы застегнуты, роется в карманах и, вынув нож, устраивается за столом продолжать свою работу — вырезать из дерева модель баркаса.
Хью, командированный своей газетой, прибыл в Пенделл вместе с фотографом. В «Сазерн пост», захлестнутой потоком писем, Тристан продолжает неизменно фигурировать на первой полосе. Толстяк Филипп даже организовал кампанию солидарности под лозунгом «Приближается рождество, пришлите ваши игрушки и даже, если можете, ваших детей играть с маленькими беженцами». Хью, прежде чем отправиться на еженедельное заседание бюро, решил сначала забежать в детский сад, чтобы узнать, каковы же результаты.
— Я вас прошу, не печатайте больше этого объявления, мы завалены по уши! — сразу же сказала ему мисс Гау, воспитательница.
Хью несколько раз погладил пальцем кадык, что служило у него знаком живейшего удовлетворения. Груда книг, головоломок, автомобилей, ружей и автоматов, подъемных кранов, пластмассовых тракторов, медведей, трехколесных велосипедов, самокатов, электрических железных дорог — и совершенно неожиданно среди всего этого плюшевый ослик в натуральную величину и проигрыватель — загромождали прихожую барака, отведенного под детский садик. Читатели газеты выпотрошили свои детские комнаты…
— Вы забыли об одном, — продолжала мисс Гау. — Игрушки — это предметы, позволяющие детям подражать действиям взрослых. Дети тристанцев не знают, что делать с этими подарками. Они им ничего не говорят, кроме, разумеется, кораблей и домашних животных, с которыми играют мальчики, и кукол для девочек. А что касается остального, то, простите, мне кажется, вы витаете в облаках. Посмотрите сами.
Хью с фотографом проходит в большой зал, где три дежурные девушки из числа добровольцев — в плиссированных юбках, со скаутскими галстуками на шеях — раздают чашки с горячим молоком. Одна чашка уже опрокинулась на большой красный ковер, где копошатся десятка три малышей.
— А вот и маленький гость! — восклицает Хью, направляясь прямо к группе из трех карапузов, среди которых один — как кажется судя по волосам — принадлежит к мини-гражданам Сюррея. Может, оно и так, но обращение редакции здесь ни при чем.
— Это мальчик одной сиделки, которая оставляет его у меня на время работы, — поясняет мисс Гау. — Одно дело послать старые игрушки, совсем другое — отпустить к нам своих чад.
Но Хью не слушает. Он остановился в трех шагах, чтобы насладиться беседой, где детское воображение с такой легкостью преображает все вокруг.
— Это будет гора, — говорит белокурый мальчик, — а вы будете индейцами, и Айэн подползает сзади вместе с Безилом…
— Это кресло, и я в него сяду! — заявляет Безил категорически.
— Они совершенно не признают условность, необходимую в игре, — шепчет мисс Гау. — Я никогда не видела детей, которые бы так цеплялись за реальность. Вот посмотрите на этого.
Взгляд Хью падает на шестилетнего «клопа», в руках у которого модель истребителя. Малыш вертит ее и так и сяк, она явно не очень ему нравится, но, поскольку у нее есть два крыла, он начинает вертеть ею над головой.
— Пе-о, пе-о! — резко выкрикивает он.
— Мистер Айли объяснил мне, — продолжает мисс Гау, — что это крик коричневого альбатроса, грозы цыплят на острове.
С детьми постарше — ими занимается вожатый местных скаутов — почти та же самая история. Они разводят костер, устанавливают палатку, отлично гребут, но делают это все как маленькие взрослые, которые там занимаются такими вещами «не понарошку», и поэтому во всем могут считать для себя образцом своего отца.
— Очень полезно для поддержания согласия в семье! — мечтательно произносит Хью.
— Но менее полезно для прогресса! — возражает фотограф, до сих пор хранивший молчание. — Кто одной шерсти, те живут вместе. Правда, надо еще знать, до какой степени. Недаром здесь у нас есть другое правило: кто свой дом строит, с другими спорит.
Хью хмурится, а мисс Гау покачивает головой:
— Я думаю, что все не так просто. Моя коллега из начальной школы скажет вам то же самое: у ее учеников нет достаточно устойчиво сложившегося стереотипа. В учебе они отстают и вместе с тем во многом другом ушли далеко вперед. Она в растерянности. Истина в том, что у них совсем другая система оценок, связанная с иной общественной формой. Но пойдемте в бюро, господин Фокс. Заседание сейчас начнется.
ebooksa