— Поезд жду, — сообщила она и предприняла попытку поудобней расположиться на рельсах.
— И какой, если не секрет? — хмыкнула я.
— А без разницы, — равнодушно молвила четвероюродная Стасова племянница. — Какой первый придет…
— Ну-ну, — покачалась я с носка на пятку, — мое дело, конечно, маленькое, только я на твоем месте для начала бы все-таки с расписанием ознакомилась.
— А что? — Лиза-подлиза тревожно вытянула шею.
— А то, что ближайший поезд, к твоему сведению, только в десять утра будет, — известила я ее, зябко поежилась и подняла воротник. Февраль у нас в Кондратове обычно почти весенний месяц, но в этом году все наперекосяк. Холодюга собачья, одна радость — снег стаял.
Ну и плевать, — буркнула шальная Лизавета и отвернулась.
А мне тем более, — я стала пританцовывать, чтобы немного согреться. Нет, но скажите мне на милость, с какой стати я глухой февральской ночью мерзну на кондратовском вокзале вместо того, чтобы мирно дрыхнуть на диванчике?
— Ну, так уходите, я вас не держу, — глухо вякнула с железнодорожного полотна Стасова племянница.
— А ты мне не приказывай! — рявкнула я на нее.
— А я и не приказываю! — вяло огрызнулась Лиза и снова затихла.
А я еще немного постояла и в сердцах пихнула ногой ее чемодан:
— Эй ты, униженная и оскорбленная, быстро вылезай оттуда!
На что ответа с рельсов не последовало.
— Слышала, что я сказала?! Вставай сейчас же! — меня трясло от холода и злости, а эта упертая девица даже не шелохнулась. Совсем, типа, оглохла.
Ну ладно, первый поезд в десять пойдет, но есть же еще и товарняки, в конце-то концов!
Короче, пришлось мне тряхнуть стариной и сигануть с перрона на рельсы.
— Ну, все! Хватит вылеживаться! — пнула я эту поганку сапогом под ребро.
— Ой! Больно! — взвизгнула она.
— Ах, ей больно, оказывается! Надо же! — я наклонилась и со всем своим удовольствием заехала ей по уху. — А когда паровозом переедет, значит, не больно будет?