Анна Петровна иной раз слушает-слушает да вдруг обнимет его, и Вася чувствует, как на его щёку падают тёплые слёзы.
– Анна Петровна, что с вами? – робко молвит он.
А она подойдёт к окну, прижмётся к стеклу головой и долго-долго стоит так. Потом подойдёт и поцелует Васю в лоб.
– Эх, Васенька, не в деревне бы тебе родиться, – говорит она, – родиться бы в городе, у богатых господ; всему бы тебя выучили. Мал ещё ты, не понимаешь, что за жизнь твоя будет.
И снова она целует и ласкает его.
– Теперь уж этого не будет, – думал Вася, – ученье кончилось…
И ему становилось грустно.
Вася посмотрел вперёд: из-за бугра показывалась высокая, белая колокольня городского собора.
– Ну, Вася, вот и город, будь молодцом, – ласково проговорила Анна Петровна.
Но ему до того вдруг сделалось жалко чего-то, что он чуть не заплакал.
А Пегашка, ничего не подозревавшая, по-прежнему пофыркивала и весело бежала по мягкой дороге…
Всё спуталось в голове Васи, когда он сидел на одной из задних парт во время вечернего устного экзамена.
Большая, ярко освещённая зала земства была полна народа. За длинным зелёным столом сидели экзаменаторы с усталыми, недовольными лицами.
Сзади экзаменаторов сидели учителя и учительницы, подходившие к столу при ответе своих учеников; сбоку, вдоль стены, помещалась публика.
Васе странно было видеть в толпе этих чужих людей хорошо знакомую фигуру Анны Петровны в простом, тёмном платье, на котором он знал каждую складочку. Она теперь казалась ему совсем другой.
Среди начальства он увидал ещё одно знакомое лицо не русского типа, с большими, чёрными глазами и целой гривой густых волос. Это был член училищного совета.
Вася знал, что его зовут Симоном Давыдовичем, что с ним всегда так весело и хорошо было разговаривать, когда он приезжал весной на экзамены.
Всё ближе и ближе от Васи поднимались мальчики при оклике фамилии. Волнение Васи то успокаивалось, то вновь прибывало, и снова чувствовал он, как путаются его мысли и он точно куда-то падает.
Впереди него уже вся парта была спрошена, оставалось человек пять.
«Сейчас начнётся, сейчас начнётся!» – волнуясь всё больше и больше, думал он, напрасно разыскивая глазами Анну Петровну: она, очевидно, вышла.