Я понял это. И вместе с тем понял, что отныне моей главной задачей жизни будет победа над религиозным уединением! Я знаю всю трудность этого, знаю, с какими муками свершается работа Господня, какого подвига требует борьба с уединением.
И я иду, иду, с радостью беря на себя этот крест!
Не сразу даётся мне торжество. Я не обманываю себя. Нельзя единым актом воли выбросить, разрушить своё самоутверждение и начать жить во Христе, – но видит Бог, что все силы свои, как умею, отныне направлю на то, чтобы разорвать заколдованный круг, войти из индивидуальной религиозной жизни в жизнь общую, церковную. Я искуплю свой великий грех, мой дорогой ушедший друг, искуплю его тем, что буду всеми силами своими бороться против того, что оттолкнуло тебя от меня.
Буду, не стыдясь, заставлять себя открывать душу свою перед всеми, жить религиозной жизнью не только наедине с собой, – но всюду, публично, не ночью только, но и в собраниях, при свете электрических ламп.
Я знаю, сколько страданий, внутренних искушений ожидает меня на этом пути, – но я иду на него с радостью и от всего сердца своего – зову и буду звать на него других!
Будем бороться с уединением, будем готовить себя к новой жизни, будем служить возрождению вселенской Церкви – будем вместе жить, вместе любить и вместе молиться!
Ответ П. П. Кудрявцеву
«Если бы не был убеждён, – пишете вы в своём письме ко мне, – что перекидыванье словечками
Если бы я не верил в искренность ваших слов, я не стал бы отвечать вам.
Первый и основной упрёк, который вы делаете мне, состоит в том, что я будто бы всю вину в отношении Церкви сваливаю на духовенство, заставляю его нести тяжёлое бремя трёх «святых дел», что я в «Письме к духовенству» спрашиваю, что сделало оно с Церковью, и не задаю другой вопрос, что сделали с Церковью
Я останавливаюсь пред вашим вопросом с полным недоумением. Разве
В другом месте по другому поводу я говорил, и буду говорить, о вине перед Церковью и мирян, и даже о своей собственной вине, но это нисколько не лишает меня ни права, ни обязанности сказать то, что я сказал в отношении духовенства.
Впрочем, даже из «Письма к духовенству» видно, что я признаю вину мирян. Вспомните следующее место: «Бесчисленными устами, как затверженный урок,
Как видите, здесь говорится о
Какого бы вы обо мне мнения ни были, поверьте мне в одном: сейчас я никогда не надел бы рясы. Не надел бы именно потому, что не считаю себя внутренне, пред Богом, готовым выступить в
Вина
Но мне кажется, вас больше всего задела не принципиальная сторона. Вы признаёте, что я верно указал на язвы нашей церковной жизни и правильно понял очередные её задачи. Дело в другом.
Вы пишете: «Чем ближе мне Ваши мысли о церковных язвах и наших задачах, тем больнее тон вашего письма
В этом, очевидно, вся суть.
Нет ничего труднее, как