— Так, — согласился мальчик.
Так беседовали они за шахматным столом. После этого разговора Реджеп много думал о словах воспитателя. Ему понравилась мысль, что учеба — тоже фронт. А на память снова приходили и московский токарь, выполнивший восемь норм за смену, и зенитчик, сбивший два самолета, и председатель колхоза Чарыяр, которого, как говорили ещё в колхозе, тоже воспитал комсомол.
День за днем шли школьные занятия, чередуясь с практической работой на производстве. Реджеп привык к товарищам, как будто он жил здесь уже десять лет. Однажды вместе с другими ребятами он возвращался с завода. Войдя во двор он увидел собравшихся на веранде ребят: там между окнами был вывешен новый номер стенгазеты. Реджеп и Аманов не подошли к ним, а направились в гардеробную переодеться: они знали, что было в стенгазете. Другие ребята поспешили на веранду. И Байрамов, накрутив на руку веревку, вприпрыжку понесся к стенгазете. На самом видном месте в газете был нарисован Баллы Байрамов со своей неизменной веревкой.
Байрамов, разглядев карикатуру, начал было читать заметку, помещенную рядом с рисунком, но вокруг все хохотали. Он быстро спрятал веревку и отошел в сторону.
С неделю он был тише воды, ниже травы, потом как-то встретив Аманова, сказал ему:
— Я знаю, кто написал про меня. Подумаешь, активисты! Захочу — еще больше буду озорничать.
— Себе хуже сделаешь, — ответил Аманов. — Ребята выйдут из училища мастерами, а у тебя не будет специальности, да еще не на каждом предприятии тебя держать станут. Постыдился бы: вчера не мог рассказать, как готовится серная кислота!
— Пусть Дурдыев рассказывает. Тоже — отличник! Я только собрался отвечать, а он уже руку поднимает!
— Не беспокойся за Дурдыева, он за себя постоит, — сказал Аманов. — Он сам себе инструмент начал делать; сделает — и будет получать хорошую зарплату. А ты что?
— А мне отец деньги пришлет, — возразил Байрамов.
— Отцу надо написать, чтоб не баловал тебя; тогда исправишься.
— Назло не исправлюсь!
Когда он сказал это, из окна послышался голос:
— Не исправишься — значит, ты дезертир!
Это крикнул Реджеп. Он сидел у себя в комнате, готовил уроки и слышал весь разговор на веранде. Реджепу хотелось сказать такие сильные слова, чтобы сразу убедить Байрамова, но он не нашел их. Байрамов, встретившись с ним глазами, пропищал тонким голосом:
— Подумаешь — отличник! Выскочка!
И после этого случая Байрамов не раз, особенно когда встречал Реджепа одного, строил рожи и говорил ему писклявым голосом:
— У-у, отличник!
Уже зима проходила, много книг было прочитано, много опытов проделано в мастерских и в лаборатории, немало новых друзей появилось у Реджепа, но Байрамов по-прежнему дразнил его «выскочкой» и «отличником», придавая этому слову какой-то оскорбительный смысл.
Реджеп пошел к директору. Оделся по форме, застегнул все пуговицы и, потоптавшись перед дверью, спросил разрешения войти.