— Нет. Я рада, что ты позвонил.
— М-да? А голос расстроенный.
— Просто кое-что случилось. Но это не важно, на самом деле. Рассказывай, что у тебя.
— В общем, пересекся я с ведьмочкой своей. То есть со своей знакомой… — зачем-то уточнил он. Наверно, чтобы я не подумала, что у него с ней роман. Ведь местоимение «своя» можно прочитать по-разному. — Короче, она подтвердила, что то, что нарисовано на открытке, — это порча на смерть.
— На смерть, — эхом отозвалась я, не совсем даже понимая, что слышу.
— Судя по голосу, тебя мощно придавило… Давай приеду. Утешу, — хохотнул парень.
— Нет, не надо. Как-нибудь встретимся, но в другой день.
— Хорошо. Завтрашний день подойдет?
— Пока не знаю.
— Серьезно? — он как будто удивился. — Ну ладно. Звони тогда, как освободишься. — И он отключился, вроде бы обидевшись.
Не хотелось ссориться с Жаном, но личная драма сейчас правила бал в моем сердце, и мне было не до чего.
Стемнело. Мне не хватило сил подняться, чтобы занавесить окна и зажечь общий свет. Да и поесть бы не мешало, после кусочка пиццы, проглоченного еще в половине второго, во рту не было ни соринки, но пойти на кухню тоже казалось подвигом.
Наконец в дверь позвонили.
Я нашла в себе силы встать и открыть дверь: второе дыхание будто ждало именно этого момента — когда кто-то придет ко мне в гости.
Это был Федор. Он набросился на меня прямо с порога. Весь всклоченный, ветровка распахнута, рубашка не застегнута на верхние пуговицы — будто в нем кипел пожар. В то время как Федор сгорал от страсти, я сгорала от стыда. И я оттолкнула его.
— Федя, не надо…
— Я не могу больше, Инесса… Я знаю, я помню, мы договорились больше не делать этого, но я не могу без тебя, пойми!
— Я… — я запнулась. Я хотела сказать «я тоже», но что-то внутри воспротивилось этому. — Она знает, Федя.
— Кто?
Филиппов не был дураком, отнюдь, просто в данную минуту мозг был занят другими вещами. Или просто отключен по вине этих «других вещей».