— Инесса… — вздохнул он и поднялся. — Я вижу, у нас сегодня не получается разговор.
— Да, и он у нас не получается уже долгое время.
— Ну и что ты предлагаешь? Перестать встречаться?
— А мы и так не встречаемся.
Он молча посмотрел на меня, затем махнул рукой и ушел.
С удивлением я обнаружила, что накопилось много мусора, и он уже попахивал. Бабуля меня учила никогда на ночь из дома сор не выносить, а то денег не будет, но у самой бабушки их в принципе никогда не было, а все приметы она неукоснительно соблюдала, поэтому я посчитала безопасным для себя и своих сбережений (не аховых, если честно, так что их не жалко) прогуляться до ближайшей помойки. Завязав черный мешок узлом, я сменила удобные домашние лосины на джинсы, обула сандалии и отправилась на улицу. При выходе из подъезда ничего странного не заметила, а вот возвращаясь, обнаружила странную тряпичную куклу на крыльце, обмотанную какой-то веревкой. Зрелище меня так заинтриговало, что я даже присела возле нее, чтобы внимательнее рассмотреть. Веревка была вся в узлах, а кукла страшненькая, словно сшитая на скорую руку, но вот что удивительно — цвет волос, сделанных из ярких ниток с блеском, напоминающих мулине, в точности совпадал с моим.
От осознания этого у меня побежали мурашки по спине и ногам, а живот скрутило какой-то непонятной болью. Чем больше я смотрела на куклу, тем больше сходства находила между нами. При этом я все еще считала куклу уродливой, а себя довольно симпатичной. Так что объяснить это все можно было лишь моим внезапным безумием или разыгравшимся не на шутку воображением. Однако, когда рисуют шаржи, жертвы насмехательств и их знакомые тоже неизменно себя узнают, даже если на картинке безобразный человек. Шарж — на то и шарж, чтобы подмечать такие мелкие детали, которые составляют самую суть человека.
Вот и я совершенно неожиданно в валяющейся на пороге дома кукле узнала саму себя. Но тут за спиной раздались дружные визги, я скинула с себя странное наваждение и обернулась: три девочки лет семи бегали кругами, играя то ли в салки, то ли в какую-то ими же самими придуманную игру.
— Боже, я схожу с ума… — вздохнула я и поднялась с корточек. Это же просто чья-то кукла. Я в детстве, имея кучу барби, тоже бралась пару раз шить новых кукол. Так что это не от недостатка игрушек, отнюдь. Просто энергию и жажду творчества нужно было во что-то вылить. Вот точно так же одна из этих первоклашек и сделала куклу, заняла себя на пару часов, чтобы потом показать подружкам, хвастаясь, дескать, вот что я могу — игрушки шить!
Посмеявшись еще раз над собой, я переступила через куклу и вернулась домой.
Ужин я пропустила, поэтому сейчас позволила себе яичницу из одного яйца и чай с тостом и улеглась спать.
«Покрывало», — внезапно вспомнила я посреди какого-то серого, мутного сна. Мне надо постирать покрывало. Оно светлое, Наташкин подарок, лежит уже год на моей кровати, и я его ни разу не стирала.
Я поднялась, с тем чтобы засунуть его в стиральную машинку и запустить программу с отложенным стартом на раннее утро, но почему-то никак не могла его найти. Ложась спать, я скидываю покрывало на ближайшее кресло. Сейчас оно было пустым. Я поискала покрывало на полу, не понимая, отчего ковер такой странный на ощупь, затем вышла в коридор, предполагая, что машинально сунула уже его в барабан и забыла.
В квартире снова было темно. Не просто темно, как бывает ночью, когда, приглядевшись, ты начинаешь видеть очертания предметов. Все-таки уличные фонари, яркая луна и неплотные шторы делают свое дело. В таких случаях черное пространство постепенно, секунда за секундой, становится темно-серым. Но сейчас в квартире правила бал чернота. Полный мрак. Я похолодела. Это все было так похоже на те ужасные сны, когда рука проваливалась сквозь выключатель и когда мужчина с вырезанными на груди символами пытался на меня напасть. Мне не хотелось повторения какого-то из этих сюжетов.
Так, спокойно, без паники. Я просто проверю, лежит ли покрывало в барабане. Это можно сделать и на ощупь. А вообще-то, никто не вправе запретить мне в собственной квартире включить свет!
Подходя к двери в ванную, я уже потянулась рукой к тому месту, где должен быть выключатель, но так и замерла. Нет, не хочу. Я еще помню тот ужас, который испытала, не сумев включить свет. Я проверю так.
Дверь в ванную была открыта, хотя я обычно все двери закрываю — не то чтобы у меня агорафобия, скорее любовь к порядку. Это как когда вы выдвигаете ящик, чтобы что-то достать, вы всегда его задвигаете обратно, даже если взятый предмет собираетесь вернуть в ближайшие минуты.
Я подошла к стиральной машинке, но не было смысла наклоняться и проверять содержимое барабана: боковым зрением я увидела, что какой-то предмет висит над ванной. У меня там протянуты стандартные веревки для сушки, все как у всех, так что сам факт того, что там что-то сушится, не должен меня шокировать. Шокировало меня другое: я ничего не стирала и ничего туда не вешала! Я это помню однозначно! Более того, в полнейшей мгле проступали очертания моего покрывала и даже рисунок: светло-бежевые цветы на кремово-желтом фоне. Вопрос, почему я так четко вижу расцветку в полной темноте, я пока оставила и протянула вперед руку, словно не доверяя собственным глазам, дабы потрогать покрывало, понять, как давно оно тут висит. Если оно влажное, то выходит, что я лунатик и загрузила его в барабан, а потом пришла, достала и развесила — и все это данной ночью. Если оно сухое… то я вообще не знаю. То ли я и по этой версии лунатик, но вместо стирки просто взяла да и повесила грязное, нестираное покрывало. То ли у меня амнезия, и стирала и вешала я его раньше, а сегодня целый день, заходя в ванную, просто этого не замечала. И лежала на простыне вместо покрывала и тоже не замечала, что что-то не так?..
В следующую секунду, как я это подумала, у меня в голове раздался щелчок догадки-воспоминания, как я снимаю это самое покрывало, чтобы лечь спать. Сегодня. Пару часов назад. Что же это тогда? Как это возможно?
Уже увереннее я тянула руку вперед и сделала шаг к ванне, и тут… Прозрачная рука. Незримая. Держит мое покрывало. Точно так же к нему тянется. Я натыкаюсь на нее своей рукой. Я ощупываю ее. Она круглая и теплая — как и моя. Сердце забилось сильнее и поднялось куда-то к горлу, готовое выскочить из тела. Меня затрясло в ужасе. Кто это в моей ванне?! Почему я его не вижу?! Он невидимка?! Это он постирал мое покрывало?! Зачем?! Я ничего не понимаю! Голова закружилась, словно втягивалась в какую-то черную воронку. Именно по этой причине я не сразу поняла, что меня по ней бьют. Тихо, осторожно, не в полную силу, но часто, монотонно. Что это? Я подняла голову, чтобы понять, что меня задевает. И раскрыла рот в немом ужасе. Я пыталась кричать, но не могла. Язык и полость рта словно были заморожены как при уколе дантиста. И я стала медленно оседать на холодный кафель. Дело в том, что меня били
ebooksa