Я опоздал, прилетел только поздним вечером в день похорон, но на девять дней я постоял у его могилы на Новодевичьем кладбище, возложил его любимые красные розы и попросил у Вахо прощения за то, что не смог быть на похоронах.
Стояла холодная пасмурная погода, шел снег. У могилы собралось много близких друзей покойного, и все они были очевидцами того, о чём я хочу поведать. После того как я попросил у Вахо прощения и сказал краткую речь о нём, пожелав, чтобы он чаще наведывал свою мать, тучи вдруг разошлись и яркое солнце осветило могилу Вахо! Только могилу Вахо!..
Не знаю, было ли это простым совпадением, но мне кажется, что душа Вахо подала знак! Какой? Об этом пусть судит каждый из присутствующих в тот момент на его могиле…
Тем не менее Вахо словно услышал мои слова и мысли: в тот же вечер, когда я, морально уставший от страшных впечатлений, прилёг отдохнуть в своём кабинете и, казалось, задремал, неожиданно передо мною явился образ Вахо. Он был каким-то странным, расплывчатым, но вполне реальным.
Дружелюбно улыбнувшись, Вахо сказал:
— Привет, братишка! У меня есть просьба — позвони маме и назови маму Жекой или мамой Женей: она сразу поймёт, что послание от меня. После передай ей, Витюша, чтобы она перестала плакать: теперь я будучаще навещать её, и она может меня не услышать, если будет всё время рыдать…
Я хотел ещё раз попросить у него прощения за то, что не смог приехать к нему на похороны, и объяснить почему, но Вахо улыбнулся, подмигнул на прощание и растаял в воздухе…
С некоторым испугом я огляделся, ущипнул себя за руку, чтобы убедиться, что не сплю. Ощутил боль и одновременно какое-то странное, необъяснимое, но очень волнительное чувство теплоты.
— Господи! — воскликнул я дрожащим голосом. — Спасибо за то, что ты позволил мне с ним увидеться в последний раз!
С моей души словно свалился тяжёлый камень, стало легко, и сердце наполнилось нежностью. Чтобы не забыть, я скрупулезно записал каждое слово, произнесённое Вахо, и тут же созвонился с Джуной. Сначала рассказал о странном знаке, поданном её сыном у собственной могилы, но вновь её слёзы, горькие и безутешные, непрестанно лились…
Потом рассказал об удивительной встрече с Вахо и дословно зачитал его просьбу.
— Эх, Витюша, как же я могу не плакать: он же был единственной радостью и утешением в моей жизни! Он покинул меня, и теперь я не знаю, как мне жить…
— Джуночка, прошу тебя, не забывай, что тысячи людей ждут твоей помощи и жизнь многих зависит от тебя! — попытался я хоть как-то успокоить бедную мать, но слёзы вновь застили её глаза…
А в ту встречу с Лужковым мы поговорили о том-сём, и вдруг Юрий Михайлович спросил:
— Виктор Николаевич, а почему вы не говорите мне о своих просьбах, проблемах?
— А у меня нет никаких просьб, никаких проблем! Есть, правда, необходимость в вашем совете.
— Обычно с Мэром стараются встретиться, чтобы что-то попросить, решить какую-нибудь проблему.
— Только не я. Я встретился с вами для того, чтобы вручить обещанные мною книги, а также подарки и в связи с тем, что мне нравится ваша деятельность в качестве Мэра Москвы. Я отношусь к вам с большим уважением, хочу предложить вам использовать популярность моих книг во время зимних выборов в городскую Думу, как-никак, а тираж у них более пятнадцати миллионов.
— Спасибо большое, очень благодарен за ваше предложение!
— Кроме того. — Я вытащил из портфеля видеокассету с моим фильмом «„Тридцатого" — уничтожить!». — Хочу подарить вам мой фильм, чтобы вы его внимательно посмотрели. Если вам понравится моя режиссура, то буду очень рад, если кто-то по вашей рекомендации захочет принять финансовое участие в съёмках следующего фильма о похождениях Бешеного.
ebooksa