Далее: мистер Уорэксолл опубликовал книгу о своем путешествии по Бретани. Об этой его работе ничего больше я сообщить не могу, так как, перерыв все библиографические справочники, я пришел к заключению, что она вышла или анонимно, или под псевдонимом.
О его же характере вполне можно составить впечатление. Он наверняка был умным и много знал. Кажется, он чуть не стал членом совета своего колледжа в Оксфорде – Брэйзноза, насколько я могу судить по справочнику. А главный его недостаток явно заключался в чрезмерном любопытстве; возможно, такой недостаток и хорош для путешественника, но в результате за него приходится слишком дорого платить.
Во время своего путешествия, которое оказалось последним, он вынашивал идею новой книги. Скандинавия, которую сорок лет назад англичане знали плохо, показалась ему занимательным местом. Должно быть, его вдохновили какие-нибудь старые книги по шведской истории либо мемуары, и он решил написать книгу с описанием путешествия по Швеции, включив в нее эпизоды из истории знатных шведских родов. Вследствие этого он запасся рекомендательными письмами к нескольким личностям с положением в Швеции и поехал туда в начале лета 1863 года.
О его странствиях по северу Швеции и о пребывании в Стокгольме нет надобности рассказывать. Хочу лишь упомянуть, что некий savant[22] местный житель навел его на след любопытного семейного архива, принадлежащего владельцам старинного поместья в Вестерготланде, и добился для него разрешения его изучить.
Имение, или herrgard[23], о котором идет речь, называлось Rabäck (произносится что-то вроде Рёбек), хотя это не настоящее его название. На самом деле в Швеции это одно из красивейших зданий подобной архитектуры, у Дальберга в «Suecia antiqua et hodierna»[24] есть его изображение на гравюре 1694 года, сейчас оно почти такое же, как и тогда. Оно было построено после 1600 года и очень походит на английские имения того же периода, я имею в виду строительный материал (красный кирпич с каменной облицовкой) и стиль. Возвел его отпрыск знатного рода де ла Гарди, потомки этого рода и поныне владеют им. Де ла Гарди – имя, которым я впредь стану их называть, когда это будет необходимо.
Они приняли мистера Уорэксолла с необыкновенной сердечностью и любезностью и уговаривали его поселиться у них на время его занятий. Но он, предпочитая оставаться независимым и сомневаясь в своем знании шведского языка, устроился в деревенской гостинице, которая оказалась вполне пригодной для жилья, во всяком случае летом. Такое разрешение вопроса повлекло за собой ежедневную прогулку к имению и обратно протяженностью в милю.
Сам дом стоял в парке и был укрыт – вернее, тесним – большим старым лесом. Поблизости раскинулся сад за стеной, а дальше начиналась густая рощица, окаймляющая озерко, каких в этой стране полным-полно.
За стеной участка приходилось взбираться на крутой холм – каменный выступ, чуть припорошенный землей, – на вершине которого стояла церковь в окружении высоких темных деревьев. Любопытное здание для глаза англичанина – низкие неф и приделы, внутри много скамей и галерей. А в западной галерее стоял красивый старый орган веселенькой окраски с серебряными трубами. Плоский потолок художник семнадцатого века украсил странным и кошмарным «Последним судом» – огненные языки пламени, рушащиеся города, пылающие корабли, стенающие души и смуглые веселящиеся демоны. С потолка свисали красивые медные паникадила; кафедра, расписанная херувимами и святыми, походила на кукольный домик; к кафедре крепился столик, на котором стояло трое песочных часов. Таких церквушек в Швеции видимо-невидимо, но эта служила безупречным дополнением к основному зданию. На восточном конце северного придела создатель имения возвел фамильный склеп. Он представлял собой огромное восьмигранное здание с овальными окошками и куполообразной крышей, верхушка которой напоминала тыкву со шпилем – обожаемая форма шведских архитекторов. Крыша была сплошь из меди и выкрашена в черный цвет, в то время как стены, как и подобает в церквях, сияли белизной. В склеп прохода из церкви не было. Дверь и ступеньки вели в него с северной стороны.
Тропинка, тянущаяся мимо церковного двора, шла к деревне, и через три-четыре минуты вы оказывались у входа в гостиницу.
В первый день своего пребывания в Рёбеке мистер Уорэксолл побывал в церкви и сделал описание ее интерьера, которое я только что и привел.
В склеп, тем не менее, ему проникнуть не удалось. А через замочную скважину он сумел лишь разглядеть, что там прекрасные мраморные статуи, медные саркофаги и обилие геральдического орнамента, это привело его в волнение, и ему очень захотелось рассмотреть все внутри хорошенько.
Архив в имении оказался именно таким, какой требовался ему для книги. Он состоял из семейной переписки, дневников и бухгалтерских книг ранних обладателей поместья. Документы были в прекрасном состоянии, написаны четким почерком и содержали любопытные и живописные детали. Де ла Гарди-первый, как явствовало из архива, был сильным и деловым человеком. Вскоре после возведения имения в округе наступил бедственный период, и крестьяне взбунтовались, напали на несколько замков и нанесли им некоторый урон. Владелец Рёбека принял основное участие в подавлении восстания и казни зачинщиков, и суровые наказания были совершены отнюдь не щадящей рукой.
Портрет этого Магнуса де ла Гарди был одним из лучших в доме, и после дня работы мистер Уорэксолл уделил ему большое внимание. Подробного его описания он не оставил, но я догадываюсь, что портрет поразил его больше своей силой, чем красотой или добротой; на самом деле он пишет, что граф Магнус отличался просто феноменальным уродством.
В этот же день мистер Уорэксолл поужинал с хозяевами поместья и посему возвратился к себе поздно, хотя было еще совсем светло.
«Надо не забыть, – писал он, – попросить церковного сторожа впустить меня в склеп. Наверняка он имеет туда доступ – я видел вечером, как он стоял на ступеньках и, по-видимому, то ли запирал, то ли открывал дверь».
На следующий день рано поутру мистер Уорэксолл имел беседу с хозяином гостиницы. Описание этого разговора занимает столько места, что сперва меня это удивило, но потом я понял, что текст, который я читаю, по крайней мере, его начало, является материалом для его книги и представляет собой что-то вроде опуса, написанного в якобы журналистской манере, что допускает привнесение разговорного стиля.
Он объясняет, что хотел узнать, ограничивается ли предание о графе Магнусе де ла Гарди описанием его деятельности и каковым было общее мнение о нем: благосклонным или нет? Он выяснил, что граф определенно не пользовался успехом. Если его арендаторы в положенные дни опаздывали на работу, их привязывали к «кобыле» или пороли и клеймили во дворе поместья. В нескольких случаях, когда люди поселялись на землях, вышедших за пределы хозяйского владения, их дома зимними ночами таинственным образом сгорали вместе с их обитателями. Но главное, что, казалось, прямо-таки засело у владельца гостиницы в голове – он несколько раз упомянул об этом, – было то, что граф совершил Черное Паломничество и что-то или кого-то привез с собой.
У вас, как и у мистера Уорэксолла, естественно, возникнет вопрос: а что такое Черное Паломничество? Но ваше любопытство на время останется неудовлетворенным, как, впрочем, произошло и с любопытством мистера Уорэксолла. Хозяин явно не желал отвечать на этот вопрос, и когда его отозвали на минуту, то заторопился с откровенной готовностью, а через несколько минут, высунув голову из-за двери, сообщил, что отправляется в Скару и вернется лишь вечером.
Таким образом, мистеру Уорэксоллу пришлось идти в имение, не получив ответа. Документы, которые он изучал, скоро перевели его мысли в другое русло – он просматривал переписку Софии Альбертины из Стокгольма и ее замужней кузины Ульрики Леоноры в Рёбеке за 1705–1710 годы. Письма представляли собой исключительный интерес в том смысле, что они проливали свет на культуру Швеции тех лет – об этом может судить каждый, кто прочитает их полное издание, опубликованное Шведской комиссией по историческим рукописям.
Покончив к полудню с перепиской и вернув коробки, в которых хранились документы на полку, он, разумеется, взял тома, стоящие рядом, дабы выбрать занятие на следующий день. Как оказалось, на полке стояли главным образом бухгалтерские книги, которые когда-то вел граф Магнус-первый. Но среди них обнаружилась книга, которая ничего общего с бухгалтерскими счетами не имела: алхимические трактаты и другие труды какого-то автора шестнадцатого века. Будучи плохо знакомым с литературой по алхимии, мистер Уорэксолл потратил слишком много времени, которое он смог бы сберечь, на ознакомление с названиями и начальными абзацами следующих трактатов: «Книга Феникса», «Книга тридцати слов», «Книга Жабы», «Книга Мириам», «Turba philosophorum»[25] и так далее. Затем он с восторгом сообщает, что совершенно случайно обнаружил в середине книги чистый лист, на котором содержались записи самого графа Магнуса под заголовком «Liber nigrae peregrinationis»[26]. Правда, там было написано всего несколько строк, но становилось ясно, что в то утро хозяин гостиницы имел в виду, совершенно очевидно, что он и сам верил в древнее суеверие времен графа Магнуса.
ebooksa