Моя Тора

Так уж повелось у праотцев еврейского народа – любимые их жены долгое время оставались бесплодными. И Саре, и Ривке, и Рахель Бог закрыл чрева.

Объясняется этот запрет производить наследников тем, что все они росли в семьях идолопоклонников и с детства наслышались россказней языческих жрецов. Требовалось немало времени, чтобы из их голов выветрились мысли о ложных богах. После того как они ассимилировались в домах праведников и научились молиться Единому Богу, чрева их разверзались.

Двадцать лет ждал Ицхак наследника. Двадцать долгих лет молил Бога за жену свою. Наконец «ответил ему Господь на молитву его, и Ривка зачала».

Беременность протекала тяжело, Ривка страдала неописуемо. В полном отчаянии она обратилась к пророку, пращуру Шему, сыну Ноаха, говоря:

– Если после стольких мучений я не смогу родить, то зачем я так горячо молилась.

– Успокойся, беременность твоя необычная, – ответил пророк, – два народа в утробе твоей и две народности отделились одна от другой в чреве матери.

– Но почему они так брыкаются?

– Они спорят, кому из них выйти первым, но в конце верх возьмет младший, и старший будет служить младшему.

– Может ли такое случиться, где это слыхано?

– На все воля Божья, – заключил сын Ноаха.

Наступил час родов. Первым появился на свет Эйсав – «красный, весь лохматый как плащ пастуха». Вторым, держась за пятку брата, вылез Яаков.

На удивление разными оказались двойняшки. Эйсав с юных лет пристрастился к охоте на диких зверей, нередко нападал и на странников. Отцу же говорил, что удаляется в степь для молитвы. Яаков слыл мальчиком кротким, часами сидел в шатре и штудировал Божественные науки. В тринадцать лет его определили в ешиву, где он занимался под руководством Шема.

Братья встречались редко, споря каждый раз до хрипоты. Эйсаву претила набожность Яакова, раздражали поучения «этого ханжи» об обязанностях первенца – молиться, приносить жертвы, вести трезвый образ жизни. Его, сына степей, манили раздолье, лихая охота, кутежи со сверстниками.

– Оставь глупую болтовню, – смеялся он в лицо брату, – на кой мне сдалось это пресное первородство, чхать я хотел на твои законы.

– Если ты не дорожишь первородством, продай его мне, – предложил Яаков однажды вернувшемуся с охоты брату, – взамен я готов уступить тебе свою долю чечевичной каши.

– Давай! – протянул покрытую рыжими волосами руку охотник, – Я голоден как волк.

– Сначала поклянись, – потребовал Яаков.

– Клянусь!

– Бери и кушай на здоровье, – пододвинул ему свою тарелку брат.

Эйсав «поел и попил, встал и пошел, и презрел первородство».