Но ОФК работает гораздо сложнее, когда управляет игрой — организует различные процессы мышления в одну ментальную группу — обеспечивает целенаправленное мышление. ОФК функционально присоединяется к миндалине за доли секунды, подхватывая и усиливая формируемые ею эмоции. ОФК — это участок ткани, расположенный на нижней поверхности префронтальной коры; ее функция состоит в том, чтобы соединять эмоции с ожиданиями и набрасывать приблизительный план действий — две (достаточно примитивные) функции префронтальной коры. ОФК хранит информацию о том, насколько приятны определенные вещи, какое удовольствие они могут доставить, особенно прямо сейчас, с учетом актуальных обстоятельств, и насколько отвратительны другие вещи. Она может комбинировать противоречивые умозаключения, как и сделала для Брайана в тот самый день, с учетом сложности ситуации. ОФК Брайана отреагировала на эмоционально заряженное сообщение от миндалины, расщепив его на смысловые единицы, поддающиеся интерпретации. Если бы его ОФК могла говорить, то сказала бы примерно следующее: «Все очень хорошо, хоть меня и могут застукать. Особенно когда я должен буду говорить с Верой, когда я наверху блаженства. Особенно когда я не спал много дней. Все равно все идет по-моему, и это все, чего я хочу».
ОФК — это более проницательная родственница миндалины, мостик между лимбической системой и префронтальной корой. Она предоставляет нам больше оттенков, больше подробностей и четко мотивирует действия. Пучки нервных волокон, идущие от ОФК Брайана к другим областям его префронтальной коры, усиливали каждый аспект его внимания, размышлений, памяти и предвосхищения —
Прилежащее ядро получает как эмоционально насыщенную информацию прямо от миндалины, так и информацию о малейших нюансах наших ожиданий, выявленных ОФК. В этот момент прилежащее ядро принимает позу хищника, выгибает спину и выпускает когти, преследуя единственную цель, единственное желание. Но в то же время прилежащее ядро приглашает двух своих партнеров разделить с ним праздник дофамина: дофаминовый фонтан, активированный образами наркотика. Поток дофамина, вырабатываемого средним мозгом, теперь получают все три системы (прилежащее ядро, миндалина и ОФК). Это приводит к установлению более тесной связи между ними, увеличению частоты нейронных импульсов (более сильному возбуждению), а также к переводу процессов мышления в область сознательного. Планирование, подкрадывание, уловки, сканирование возможностей, избегание рисков — все это процессы скорее сознательные, чем эмоциональные, и в их основе лежит активация частей префронтальной коры, которая отвечает на сигналы от ОФК. Все это происходило в тот момент, когда Брайан дрожал от нетерпения в предвкушении очередной дозы. Ехать ли ему к Вере? Вернуться ли домой за остатками грамма и опоздать еще на двадцать минут? Или поехать к дилеру и купить еще? Каждая из этих шахматных партий, проигрывающихся в сознании, была инициирована потоком информации от ОФК о ценности, значимости и доступности следующей дозы кристаллического мета прямо сейчас, в этот момент?
Но являются ли эти процессы анормальными? Рисуют ли эти хаотичные скачки активации нейронов портрет больного мозга? На самом деле, нет. По факту, все, что мы имеем, это мозг, находящийся во власти сильной эмоции, пробивающий себе дорогу в социальном мире, характеризуемом конфликтами и противоречиями. (Достаточно типичный мир, особенно для зависимых.) Природа создала нас таким образом, что многие процессы мышления у нас связаны с чувствами. Основная функция триумвирата миндалины, ОФК и прилежащего ядра — мотивационного ядра мозга, сформировавшегося в ходе эволюции, — связь сознания с эмоциями, мыслей с чувствами, а затем и приведения в действие оптимального плана достижения желанной цели. Сравните наше мотивационное ядро с целым мозгом мыши-полевки, который сконструирован таким образом, что их зрительное внимание концентрируется на любом объекте набором стимулов: страх, голод и секс. Мыши должны быть всегда настороже, чтобы вовремя увидеть или почуять запах крупного животного, например кошки. Вот почему их глазки-бусинки немедленно фиксируются на том, что только что шевельнулось в траве. Для таких целей миндалины и примитивного прилежащего ядра более чем достаточно. Но нам, гоминидам, нужен совсем другой мозг. Он должен разрабатывать стратегии (сознательно или нет), позволяющие справляться с сиюминутными эмоциональными требованиями и реализовывать неожиданно появившиеся возможности. Важно то, что при разработке таких стратегий наш мозг должен учитывать как опыт, записанный в долговременной памяти, так и нюансы актуальной ситуации, те нюансы, благодаря которым постоянно меняется паттерн связей ОФК с ее соседями. Вот как человеческий мозг
ОФК — это «нижний этаж» самой сложноорганизованной структуры мозга приматов, префронтальной коры (ПФК). Она отлично справляется со своей функцией и заслуживает только похвал за перевод необработанного огня эмоций в мысли и ожидания, а также за постоянную готовность сравнивать результаты потенциально возможных действий, выбирая одни и отбрасывая другие. Однако для выполнения этих задач ОФК должна привлекать своих более продвинутых кортикальных соседей, которые работают скорее с размышлениями, чем с чувствами. Это их работа! А если эти размышления превращаются в навязчивые, повторяющиеся мысли, недостаточно просто посмотреть вокруг в поисках чужеродной сущности, показать на нее пальцем и крикнуть: «Болезнь!». Нет. Нужно осознать, что повторяющиеся мысли появляются в ситуации, когда эмоциональные ставки очень высоки, и все конкурирующие цели, кроме одной, оттесняются на второй план. Навязчивые размышления — это результат работы нормального мозга, делающего то, что он обязан делать, когда его обладатель все время входит в цикл поиска одной и той же цели. Этой целью могут быть шахматы, теннис или метамфетамин; она становится гораздо более привлекательной, чем ее альтернативы, с каждым циклом. Это мотивированный повтор. То же самое творится с нашим разумом и мозгом, когда мы любим или даже сгораем от страсти, мы не можем думать ни о чем и ни о ком, кроме человека, которого жаждем.
Однако тут есть ловушка, в которую зависимые попадают легче, чем другие люди. Ее достаточно, чтобы влечение победило силу воли. Она называется
Для зависимых долговременные выгоды самоочевидны. Это более счастливые и здоровые отношения с близкими, физическое здоровье, счет в банке, самоуважение и вероятность не оказаться в тюрьме. Всё это присутствует в лозунгах, которые постоянно звучат на собраниях групп 12 шагов. К долговременным выгодам относится предотвращение долгих страданий и неизбежной нищеты, о которых предупреждают лозунги программы борьбы с наркотиками, или возможность избежать рака и смерти, которыми пугают зловещие слова и рисунки, нанесенные во всем мире на упаковки сигарет. Но все эти будущие награды (и возможные катастрофы) обесцениваются сверкающей и манящей близкой целью. Вот почему Брайан свернул с дороги, ведущей к дочери, к огромной части его жизни, и оказался на пороге дома своего дилера.
Неудивительно, что в «сиюминутной привлекательности» виноваты прилежащее ядро со своими соседями — злосчастные системные ошибки в нашей прошивке, которые мы накопили за миллионы лет эволюции. Как и сутулость, из-за которой начинает болеть спина, — болезненное следствие прямохождения, — «сиюминутная привлекательность» — это эволюционный побочный эффект. Да и как могло быть иначе? Прилежащее ядро эволюционировало, чтобы побуждать животное тянуться за фруктом, находящимся в пределах досягаемости, к доступным сексуальным партнерам, то есть ко всему тому, что наиболее доступно, и эта привычка сохранилась до сего дня. Когда вознаграждение близко, его предвкушение повышает уровень дофамина, а его выброс приводит к активации прилежащего ядра. Так что дофамин (в полосатом теле) опять играет роль отрицательного персонажа. Его магнетическое стремление к плюшкам, доступным немедленно, искажает восприятие ситуации, которое мы могли бы сформировать, использовав свои способности к мышлению. Мы настолько привыкли к этой встроенной ошибке, что были бы удивлены и разочарованы, если бы люди в голливудских фильмах не влюблялись и не бросались друг другу в объятия с потрясающей скоростью. Мы тянемся за мгновенностью. Что осложняет жизнь как тем, кто любит, так и зависимым.
При наличии чего-то сиюминутно привлекательного паттерн активированных синапсов сокращается до узкого луча, сфокусированного на настоящем моменте. И наибольший вклад в это сужение вносит сеть нейронных связей, соединяющая прилежащее ядро и ОФК. Поэтому неудивительно, что в экспериментах, где испытуемым предлагают выбрать между немедленным и отложенным вознаграждением, на сканах МРТ наблюдается повышенная активность как прилежащего ядра, так и в ОФК, если они предпочитают сиюминутную выгоду. В реальной жизни эти два соучастника преступления фокусируют ваше внимание на симпатичном туристе за соседним столиком, улыбающемся вам, а не на уютных объятиях с супругом, ждущим дома. Навязчивые мысли Брайана постоянно вызывались дразнящей близостью кайфа от следующей дозы мета, а не теплой встречей с дочерью. Потому что следующая доза мета казалась
Зависимые люди чрезмерно ориентированы на «сейчас»; более склонны к обесцениванию отсроченного вознаграждения; чем популяция в среднем.[32] Но никто точно не знает почему. Возможно; это свойство личности; которое они демонстрировали уже в детстве и которое предрасположило их к развитию зависимости. Ориентация на сиюминутную привлекательность тесно коррелирует с импульсивным типом личности; который сам по себе не болезнь, однако является хорошо изученным предвестником развития зависимости. К несчастью для Брайана, синдром дефицита внимания наложился на импульсивность и ориентацию на сиюминутную привлекательность, так что игра сложилась не в его пользу. Также весьма вероятно, что ориентация на сиюминутную привлекательность усиливается, когда человек живет на грани и все возможные награды и наказания делятся на две категории: пан или пропал, сейчас или никогда. Но нейробиология предоставляет нам еще один важный факт: сиюминутная привлекательность усиливается, то есть немедленно получаемое вознаграждение становится еще более привлекательным, когда работа самых развитых (дорсальных) регионов префронтальной коры нарушается магнитным полем, создаваемым в лабораторных условиях. Я расскажу об этом эксперименте в одной из следующих глав. Сейчас для нас важно то, что исследователи наблюдали все большее рассогласование между дорсальной ПФК и полосатым телом (или связанными с ним регионами) по мере того, как зависимость год от года прогрессировала. Таким образом, снижение способности к целостному восприятию ситуации и к самоконтролю имеет хорошо изученную нейробиологическую основу.
Наконец, Брайан оказался там, где должен был быть в то утро: на диване рядом с Меган, которая до сих пор крепко прижималась к нему, как маленькая, пока они смотрели старый фильм по телевизору. И хотя постоянный зов мета приглушил такие эмоции, как вина и угрызения совести, он только и думал о том, что сейчас произошло. Он не смог подождать. Именно так. Он мог бы ждать этого счастливого оазиса с нетерпением все утро, не метаться туда-обратно к дилеру и уж точно не выкуривать дозу сразу по возвращении в автомобиль. Все это казалось таким ненужным. Он был на пике кайфа и не мог сосредоточиться на фильме, на Меган, вообще ни на чем. Его мысли бежали слишком быстро. Ему не нужна следующая доза так скоро. И тем не менее он не был способен подождать. Он чувствовал, что не выдержит лишние полчаса, чтобы добраться до Веры, и двадцать минут разговора, пока она не оставит их одних, он не выдержит. Мет всего в пяти минутах ходьбы, произнес внутренний голос. Поворот налево и одна миля прямо. И он будет у тебя в руках.
И как это часто случается, срочность победила. Внешне не связанная с молчанием его разума; она заставила повернуть руль налево. И затем, пару часов спустя, вновь о себе напомнила, когда Брайан сидел рядом с ребенком и представлял, как он, Меган и Вера будут обедать в соседней комнате, как ни в чем не бывало, как будто они снова семья. Мет был в одной минуте от него, на переднем сиденье автомобиля, где он его оставил.
И вот наконец настал тот день, когда у соседа, приятеля и содилера Брайана, Гордона, начались разборки с местной бандой из Кейптауна. Гордон был другом Брайана, но также и главой их наркобизнеса. Он сохранял трезвую и ясную голову, обстоятельно продумывая все действия, пока не вступил в спор с лидером крайне амбициозной банды, которая требовала ежемесячной мзды в обмен на то, что оставит их в покое. Однажды вечером главарь пригрозил ему ножом. Гордон в ответ достал пистолет и застрелил его. Брайан даже не знал, что у Гордона есть пистолет. С того вечера Гордон выпал из обоймы и где-то скрывался, а Брайан остался один в квартире, пытаясь не высовываться и использовать природное обаяние, чтобы удержать членов банды от мести. После многих лет, в течение которых он делал для Гордона всё, что мог, крайне волнуясь за него, он притворился, будто давно разошелся с бывшим компаньоном.
Но так продолжалось недолго. Иначе и быть не могло. Четверо вооруженных мужчин выломали дверь пару недель спустя. Это был день, когда Брайан должен был вернуть деньги; которые якобы задолжал. Они начали громко ругаться и толкать его. Затем один попытался ударить его ручкой швабры; стоявшей рядом. Брайан блокировал удар. Тот замахнулся повторно; Брайан блокировал удар снова, и ручка сломалась. Другой парень взял электрогитару, самую ценную вещь для Брайана, и замахнулся. Брайан закрылся рукой, но рука сломалась. Даже в смертельной опасности он все равно думал о мете. Должен ли он притвориться, что подчиняется им? Если он согласится на их требования, то получит дозу мета прямо сейчас. Они сядут и насладятся ею вместе. С другой стороны, они заберут все деньги, что есть в доме. Он что, правда в такой решающий момент думает о дозе? Он не переставал себе удивляться.
Совершенный им поступок был таким же дурацким, но, возможно, это была единственная возможность себя спасти: он выпрыгнул из окна. Это было окно второго этажа, он жестко приземлился на крышу гаража. Затем, подстегиваемый адреналином, страхом и негодованием, он рванул крышами и бежал, пока не увидел внизу стоящий автомобиль. Он спрыгнул на автомобиль, оставив глубокую вмятину на капоте; его окружили покупатели и продавцы, некоторые были настроены сочувственно, другие напуганы. Подошла хозяйка автомобиля. Он видел, как она тянет руку в сумку, определенно чтобы достать телефон и вызвать полицию. Члены банды скоро будут здесь. Оставалось только бежать.
Он убедил знакомого врача дать ему морфин и наложить шину на руку. Ему разрешили остаться на ночь. Затем, в последующие несколько дней, его личный паноптикум вошел в однообразную колею — Брайану нечем было заняться.
Через несколько дней его приютил в гараже другой друг. Это была странная договоренность: друг, к которому Брайан по-доброму отнесся когда-то в прошлом, выгонял его каждое утро и закрывал каждую ночь. Так жена не могла обнаружить беспризорного наркомана на их собственности. Но это сработало. Целыми днями он шлялся по улицам, продав свой автомобиль за бесценок. Он примкнул к знакомым наркошам и большую часть времени гонялся за дозой мета, которую не мог себя позволить, «с высунутым языком», как он выразился. Он помог многим из этих людей, когда был на коне: отмазывал от тюрьмы, одалживал деньги на адвокатов и на наркотики. Он завоевал определенное уважение в этом сообществе бродяг, но ореол вокруг него тускнел с каждым месяцем. Он опускался медленно, но неуклонно. Он перебивался случайными заработками или обходился без денег: желая, надеясь на очередное милостивое отношение.
Тяга долбила его каждый час бодрствования. Его злило, когда наркотика не было в кармане, но также он ненавидел неумолимое влияние этого на свое настроение и то, какое значение он этому придавал. Наконец, его друг Джозеф, завязавший с метом пару лет назад, попробовал повлиять на него и попытался убедить пойти с ним на встречу Анонимных Наркоманов (АН).
«Послушай, все наладится, — настаивал Брайан. — Мне только нужно найти работу».
«Ты рассуждаешь не здраво, — ответил Джозеф. — Тебе просто нужны деньги на наркотики. Ты никогда не останавливаешься, так ведь? Тебе нужна пауза».
ebooksa