— На них, — ответила Кармен.
Официантка принесла холодную воду, блокнот и карандаш, задранный нос и высокомерное молчание. Кармен заказала кофе со льдом, а Ричер — горячий и как можно крепче.
— Она нисколько на меня не похожа, — сказала Кармен. — Пухленькая, с розовой кожей и светлыми волосами. Но зато у нее мои глаза.
— Счастливая, — заметил Ричер.
На ее губах промелькнула улыбка.
— Спасибо. И я хочу, чтобы она оставалась счастливой.
Кармен прижала стакан воды к щеке, а потом салфеткой вытерла влагу с лица. Официантка принесла их заказ — кофе со льдом в высоком бокале и кофе Ричера в пластмассовом кувшине. Когда она ставила бокал перед Кармен, часть его содержимого выплеснулась на стол. Она подтолкнула к Ричеру пустую фарфоровую кружку, положила посреди стола чек лицевой стороной вниз и, не произнеся ни единого слова, ушла.
— Вы должны понимать, что когда-то я любила Слупа, — сказала Кармен.
Ричер промолчал, и она посмотрела ему в глаза.
— Вы не любите, когда вам говорят подобные вещи? — спросила она.
Ричер покачал головой, хотя действительно чувствовал себя немного неловко. Одинокие бродяги далеко не всегда готовы с радостью выслушивать признания совершенно незнакомых им людей.
— Вы сказали, чтобы я начала с самого начала, — произнесла она.
— Да, сказал, — не стал спорить Ричер.
— Хорошо, пусть будет с самого начала. Когда-то я его любила. Я хочу, чтобы вы это понимали. А еще что это было совсем не трудно — полюбить его. Высокий, крупный, красивый, он много улыбался, держался легко и непринужденно, я никогда не видела его напряженным. Мы учились и были молоды. Лос-Анджелес такое особенное место, где все кажется возможным и ничто не имеет особого значения.
Она взяла соломинку из коробки, стоящей на столе, и вынула ее из упаковки.
— А еще вам необходимо знать, откуда я родом, — продолжала она. — По правде говоря, мой случай нельзя назвать стандартным. Я не была простой мексиканской девушкой, которую волновало, как к ней отнесется белая семья. Меня беспокоило, примет ли моя семья парня-гринго. Ужасно беспокоило. Нам принадлежит тысяча акров земли в Напа-Вэлли[7]. Мне кажется, мы там жили всегда и всегда были самыми богатыми из всех, кого я знала. И самыми образованными. Искусство, история, музыка. Мы делали пожертвования музеям. На нас работали белые люди. Поэтому я страшно переживала, что скажут мои родные, когда я объявлю им, что хочу выйти замуж за белого парня.
Ричер сделал глоток кофе. Он был несвежим и подогретым, но Ричер решил, что сойдет и так.
— И что они сказали? — спросил он.
— Пришли в ярость. Я считала, что они ведут себя глупо. Теперь понимаю, что они были правы.
— Так что же произошло?