А вот однажды в субботу комбинатский автобус неожиданно привез школьников. Их сопровождал длинный нескладный учитель в роговых очках и подшитых коротких валенках. Он привез от Сергея письмо.
«Отец, — читал Василий Кириллович, — снова задержали дела. Приеду в следующую субботу. Податель записки — преподаватель нашей школы и руководитель кружка юннатов, Григорий Ефимович Мостовой. Он очень просил меня устроить эту поездку в лес. Покажи ребятам заячьи следы. Но если тебе в тягость — отсылай домой, я уж как-нибудь оправдаюсь. Пусть мать не хлопочет с едой — ребята захватили с собой завтрак. Леночка ревет — мать ее не пустила.
— Что же мне делать? — сдвинув кудлатые брови, спросил Василий Кириллович.
— Видите ли, Василий Кириллович, какое дело, — надтреснутым, неуверенным голосом конфузливо пояснил Мостовой, — теоретически ребята знакомы с жизнью обитателей леса, а вот на практике — невежды. А именно она-то и нужна им, ведь только она и может приохотить к природе. — Он улыбнулся, показывая неровные, редкие зубы.
— У меня по двору зайцы не скачут, — с усмешкой прогудел лесник. — Надо их в лесу искать. И не около дома, а у болота, возле стогов.
— Вот и прекрасно! — обрадовался Григорий Ефимович. — Мы с Сергеем Васильевичем именно того и желали, чтобы ребята с вами по лесу походили.
— Та-ак, — раздумчиво погладил бороду Василий Кириллович. — Стало быть, Серега затею свою не забыл, — сам себе сказал он и строго оглядел выжидательно притихших ребят.
Все почти одинакового возраста, лет двенадцати-тринадцати, у всех доверчивые, ясные глаза и свежие, раскрасневшиеся на морозе лица. Теплые шапки и валенки свидетельствуют о нешуточном их намерении бродить по лесу. Только один мальчик был в кепке, плисовых штанишках и кожаных ботинках. Он зябко ежился, пряча руки в рукава ватника не по росту, и терся застуженным ухом о плечо.
— Тебя как звать? — обратился к нему Василий, внимательно осматривая неподходящую его одежду.
— Алексей, — робея ответил мальчик.
— Лешей? — Василий вскинул голову, пристально уставился на него и зажмурил глаза. С необычайной яркостью вдруг возник перед ним Алешка — белесый хохолок, сияющие глазенки… Василий Кириллович шагнул к мальчику, положил тяжелую ладонь на плечо и, пряча под нахмуренными бровями и ворчливой гущиной голоса острую отцовскую боль, прогудел: — Иди-кась, отогрейся…
Ефросинья Дмитриевна, стоя сзади мужа, рассматривала ребятишек. Она поманила к себе застеснявшегося мальчика и за руку потянула его в дом.
— Ты, Лёнюшка, не стесняйся. На-ка, надевай. Надевай, надевай, не бойся, нет тут ничего зазорного.
Ефросинья Дмитриевна заставила Алешу надеть теплый Леночкин лыжный костюм, свои шерстяные чулки и, валенки. Обмотав для плотности ноги байковыми портянками, пристегнула к рукавам булавками свои пуховые рукавицы и вместо кепки нахлобучила Леночкину ушанку. Усадив мальчика за стол, она поставила перед ним кружку топленого горячего молока, пирожки. И пока он, обжигаясь, пил и ел, успела узнать, что мать его — уборщица на комбинате, что у него две сестренки и братишка, что папаню немцы убили, старшая сестра замужняя, младшая в вечернем техникуме учится и в лаборатории работает, а ему уже четырнадцатый год и он в седьмом классе.
Ефросинья Дмитриевна слушала, незаметно кончиками косынки смахивая непрошеные слезинки, и все подсовывала, подвигала к мальчику подовые пироги.
— Да ты жуй, жуй. Не бойся, без тебя не уйдут, — говорила она.
Когда Алеша появился на крыльце, Василий Кириллович внимательно оглядел его и неожиданно заключил:
— Ну, коли так — пошли! Пока обряжусь, — обратился он к Григорию Ефимовичу, — вы полегоньку шагайте дорогой, которой приехали, я догоню.
— А ты пойдешь или останешься у машины? — спросил он у шофера.
— Да уж не знаю, — нерешительно ответил тот.
ebooksa