И добавила про себя:
«Может, выйдешь с ножом меж ребер… А может, с короной Франции на голове…»
Глава 16
ЛЕТУЧИЙ ОТРЯД КОРОЛЕВЫ-МАТЕРИ
Улицы вокруг дворца были забиты народом. Ничто уже не сдерживало его ярость: бедняки и богачи вопили с таким неистовством, что караульные у городских застав на всякий случай заперли ворота. Лишь Богу ведомо, что могло произойти в тот день, если бы не внезапная перемена погоды: небо вдруг потемнело, засверкали молнии — и хлынувший дождь разогнал возбужденных людей по домам. Но две-три тысячи отчаянных фанатиков, не обращая внимания на ливень, по-прежнему кричали во все горло:
— Да здравствует месса! Да здравствует месса!
Гугеноты, собравшиеся в Лувре, не слишком волновались; слыша этот рев: ведь их пригласил к себе сам король Франции. Дворяне-протестанты даже не могли себе вообразить, что монарх способен пренебречь законами гостеприимства и разрешить, чтобы кто-то причинил зло людям, которых он принимал под своим кровом. Кроме того, гугеноты думали, что сумеют дать фанатикам достойный отпор, а если будет нужно, то и оградить от опасности государя. Многие протестанты понимали, что на них натравливает чернь герцог де Гиз. И если дело дойдет до того, что Гиз, окончательно лишившись рассудка, рискнет выступить против Карла IX, гугеноты поддержат законного государя и не позволят самозванцу захватить французский трон.
Но на улице гремели и другие призывы; к ним с довольной улыбкой прислушивалась королева. Выбрав удобный момент, она потянула короля Карла на балкон, заявив:
— Ваше Величество, поприветствуйте своих верных подданных; они мечтают увидеть вас.
Карл IX шагнул на балкон; заметив короля, чернь взвыла, и в этом вое Карл разобрал:
— Слава герцогу де Гизу! Слава нашему предводителю! Долой еретиков!..
— Вы понимаете, что происходит, сир? — негромко произнесла Екатерина, приблизившись к сыну. — Срочно нужно что-то предпринять — или Гиз воспользуется ситуацией.
Карл IX трясся от страха и гнева. Его глаза дико загорелись, он отпрянул от края балкона, поспешил в зал и сразу же увидел там Генриха де Гиза, который как раз в эту минуту мило разговаривал с адмиралом Колиньи. Карл вперил в собеседников сумасшедший взгляд и вдруг громко рассмеялся: от ужасного хохота его тело содрогалось, будто в жутких конвульсиях.
А Екатерина Медичи неторопливо пошла прочь. Она двигалась по залу с улыбкой на невозмутимом лице, и гости низко кланялись королеве-матери. Она была бледнее, чем всегда, и казалось, что по залу проплывает изваяние с головой и руками из слоновой кости. Она замедлила шаг возле одной из своих придворных дам, шепнула ей несколько слов и заскользила дальше. Затем королева отдала краткие распоряжения еще двум-трем девушкам. После этого Екатерина отправилась в свои апартаменты; за ней побежали четыре фрейлины, весь вечер неотступно следовавшие за королевой. Среди них была и Алиса де Люс.
Екатерина вошла в свой огромный роскошный кабинет. Жестом она пригласила туда и Алису. Королева опустилась в большое кресло, фрейлина подставила ей под ноги скамеечку с бархатной обивкой.
— Милая моя, — сказала Екатерина Алисе, — отныне вам больше не придется покидать Лувр, вернее — покидать меня…
— Но, Ваше Величество…
— Знаю, знаю, сегодня в восемь у вас свидание с графом де Марийяком…
Алиса ошеломленно уставилась на королеву, но та только усмехнулась.
— Мне же всегда все известно, — спокойно заявила она. — И если уж мы скоро распрощаемся, признаюсь вам: это Лаура сообщала мне о каждом вашем шаге. Да-да, ваша старая верная Лаура, от которой вы ничего не скрывали, постоянно доносила мне обо всем, что вы говорите и делаете… Советую вам, Алиса, лучше выбирать себе друзей.