— Отлично! Тогда командуйте!
— Сначала войдем в обитель, — сказал Фарнезе.
— Идемте!
Прячась в тени деревьев, они обогнули аббатство.
Нужно сказать, что обитель была в плачевном состоянии. Стены, покрытые трещинами, в некоторых местах обвалились, сады, некогда прекрасные, заросли дикой ежевикой. Только за огородом, расположенным у стен монастыря, кто-то явно ухаживал. Посреди двора в обрамлении зеленых пихт виднелись какие-то руины, отдаленно напоминавшие древнюю часовню. От нее осталось всего несколько колонн. Рядом с одной из них можно было различить наполовину искрошенное мраморное сидение, к которому вели выщербленные ступеньки.
Огород был обнесен древней стеной, во многих местах обвалившейся. Незваные визитеры собирались проникнуть внутрь через пролом в этой стене.
Первым во двор пробрался мэтр Клод. Фарнезе остался снаружи.
Экс-палач махнул рукой. Фарнезе был бледен, но спокоен. Он тоже перелез через стену.
Недалеко от пролома стоял старинный павильон, некогда построенный одной аббатисой, которая искала в нем отдохновения и уединения… Теперь он весь оброс мхом. Его фасад облупился, колонны обрушились, крыша во многих местах провалилась. Клод подошел и ударом плеча вышиб источенную червями дверь. Они шагнули внутрь.
— Подождите меня здесь, — сказал мэтр Клод.
Фарнезе кивнул в знак согласия. Палач удалился.
Принцесса Фауста, по обыкновению мрачная, вошла в аббатство — точнее говоря, в его обитаемую часть. В сопровождении двух юных монахинь (скорее шаловливых, чем благочестивых) она поднялась по широкой мраморной лестнице на второй этаж, где увидела настоятельницу обители Клодину де Бовилье, спешившую навстречу знатной посетительнице.
Настоятельница опустилась на колени, и Фауста благословила ее так, как имеет право благословлять только наместник Святого Петра на земле!
Затем Клодина ввела Фаусту в комнату, обставленную с неподобающей этому месту роскошью и скорее похожую на будуар, чем на келью. На мраморном столике лежали пуховки и щетки для волос и стояли баночки и флаконы с косметическими мазями. Над этим туалетом, который был бы более уместен в комнате светской дамы или богатой куртизанки, висело золотое распятие.
Настоятельница подвинула Фаусте глубокое покойное кресло и, когда та уселась, подложила ей под ноги бархатную подушечку. Сама же она осталась стоять.
— Эта женщина… эта цыганка все еще здесь? — спросила Фауста.
— Да, сударыня. Согласно вашему приказу, она находится под строгим надзором, но это всего-навсего бедная сумасшедшая. Ваше Святейшество желает ее видеть?
Несколько минут Фауста молчала и о чем-то размышляла, подперев голову рукой.
— Клодина, — наконец медленно произнесла она. — Время такого обращения ко мне еще не пришло… не забывайте!
— О, простите! — прошептала Клодина де Бовилье.
ebooksa