Заговорщица

— Я была молода… почти ребенок… Я приехала из Италии радостная и счастливая. Я так мечтала увидеть Париж, я знала, что стану королевой в великой стране. Говорят, я была тогда хороша собой… Про моего супруга мне все твердили, что он истинный король, любезный и приятный человек. Я была готова полюбить его всем сердцем. Одно нежное слово, одна-единственная улыбка — и я стала бы счастливейшей из женщин!..

Итак, нас обвенчали, мы оказались одни в роскошной спальне, и я смотрела на своего супруга с трепетом и нежным волнением. Я вижу его, как сейчас… Генрих II, одетый в белый атлас, подошел ко мне поближе, склонился надо мной и минут пять пристально глядел мне в лицо. Я едва не потеряла сознание… А он брезгливо произнес: «Мадам, от вас же пахнет смертью!»

Генрих III побледнел, а Екатерина Медичи подняла голову и зловеще улыбнулась:

— Потом ваш отец вышел из спальни. И для меня началось тоскливое, жалкое существование, длившееся вплоть до того дня, когда копье Монтгомери во время турнира сделало меня вдовствующей королевой. Так вот, Генрих, моя старость ничуть не счастливее моей молодости…

— Ах, матушка, матушка… — в замешательстве пробормотал Генрих.

Екатерина остановила его властным жестом.

— Я знаю ваши чувства. Воздержитесь от уверений в обратном. Ваш отец сказал мне когда-то: «От вас пахнет смертью!» Он был прав. Всю мою жизнь я стояла перед выбором: убить или быть убитой? Убить или умереть?

— Что вы хотите этим сказать? — воскликнул Генрих.

На короля напал безотчетный страх, такое с ним часто случалось в присутствии королевы-матери.

— Я хочу сказать, что всю свою жизнь мне приходилось убивать, чтобы не быть убитой. Я должна была убивать, чтобы не убили дорогих мне людей… И снова, снова мне придется пойти на убийство, чтобы остались живы вы, Генрих… мой дорогой, мой любимый сын!

На этот раз Генрих даже не попытался скрыть охвативший его страх.

— Меня опять хотят убить? — пролепетал король. — Я могу погибнуть?..

— Да вас бы уже сто раз убили, если бы меня не было рядом! И снова я поставлена перед страшным выбором. Если убьют вас, сын мой, я умру!

Генриха III била дрожь. Слова матери смертельно напугали короля. Екатерина всегда умела окружать себя атмосферой тайны, она умела вещать, как Сивилла-пророчица, и все эти высокие слова о жизни и смерти, произнесенные театральным тоном, производили неизгладимое впечатление на чувствительную натуру Его Величества.

— Итак, — продолжала старая королева с горькой улыбкой, — раз уж ваш отец заявил, что от меня пахнет смертью, мне приходится всей моей жизнью подтверждать его слова… а иначе тень покойного короля явится за мной ночью и утащит в могилу…

— Мадам; неужели вы верите, что мертвые могут восставать из могил и мучить живых?

— А почему бы нет? — загадочно ответила Екатерина.

Генрих III тревожно огляделся.

— Чего вы боитесь? — спросила королева. — Нет-нет, молчите, я все читаю по вашим глазам, Генрих! Вы опасаетесь, что к вам явится тень вашего брата Карла…

— Мадам, мадам! — пробормотал король, утирая ладонью пот со лба.