— Естественно, сударыня.
— А вторая? — с дрожью в голосе поинтересовалась Фауста. — Для кого вторая?
— Но я же сказал… может, вас будет сопровождать кто-то из слуг…
— Значит, — медленно заключила Фауста, — второй конь вовсе не для вас…
Пардальян удивленно посмотрел на женщину. Их взгляды опять встретились, и шевалье вдруг почувствовал, какая бездна разверзлась в душе Фаусты. Пардальян понял, что ей сейчас очень тяжело…
Шевалье догадался о переживаниях Фаусты и к великому своему удивлению ощутил, что его сердце учащенно забилось. Обычно он предпочитал не разбирать по косточкам собственные чувства, не вглядываться в потемки своей души. Будучи человеком цельным и простым, шевалье не любил терзаться сомнениями и переживать. Но сейчас он понял, что его захлестывает какая-то темная страсть. А поняв, немедленно попытался освободиться от нее…
Пардальян не хотел сдаваться. Он настойчиво напоминал самому себе, что такая женщина, как Фауста, может внушать только страх и отвращение, но как раз отвращения-то он и не чувствовал…
Однако, сумев пересилить себя, шевалье остался бесстрастным и холодным… с виду.
— Сударь, — проговорила Фауста, — сударь, без вас мне жизнь не мила. Мне все равно, что со мной станется… Так согласитесь же принять меня такой, какая я есть! Может быть, в вашем сердце, в вашей жизни найдется место для Фаусты?.. Да, я преступница, мои слова и дела могли пробудить в вас ненависть ко мне… Но такова уж моя натура. Люди толпы вряд ли понимали меня… но вы, о, вы — другое дело, вы в состоянии понять, что же двигало мной… Скажите одно, всего только одно слово! Вы согласны? Тогда я буду жить! Если нет — считайте, что Фауста умерла! Одно слово, нет, не надо слов, просто протяните мне руку…
Пардальян заколебался. Его рука было поднялась, но потом он решительно опустил ее. Лицо шевалье стало абсолютно непроницаемым. Страшная мысль вспыхнула в его мозгу:
«Эта женщина лжет! Она говорит о собственной смерти, а хочет убить меня!»
И он не двинулся с места, не сделал больше ни единого жеста. Фауста горько вздохнула и подняла глаза к серому зимнему небу, по которому ползли тяжелые тучи… Крупные слезы задрожали у нее на ресницах и скатились по зардевшимся щекам…
В ту же секунду принцесса, взявшись за поводья, повернула коня к реке и направила его вниз с обрывистого берега. Жалобно заржав, животное поднялось на дыбы и рухнуло в воду. И вот уже воды Луары уносят и коня, и всадницу…
— Фауста! — закричал Пардальян.
Первый раз он назвал ее по имени, и это перевернуло всю его душу. Пардальян понял, что не хочет и никогда не хотел смерти этой женщины.
Стремительно развернув коня, он тоже бросился в Луару. Сначала его потянуло на дно. Вода заливала глаза и уши, мокрая одежда мешала двигаться. Но шевалье сделал отчаянный рывок, высвободил ноги из стремян и вынырнул на поверхность. Внимательно оглядевшись, он заметил в нескольких десятках метров от себя коня Фаусты, который один, без всадницы, плыл к берегу, поднимая над свинцово-серой водой красивую породистую голову.
Где же? Где же она? Из последних сил шевалье закричал:
— Фауста! Фауста!
И тут он увидел ее. Итальянку несло течением вниз по реке, и она покорно отдавалась воле волн. Ни движения, ни стона… Может быть, она уже умерла?..
Пардальян торопливо поплыл к несчастной и успел обхватить ее за плечи как раз в тот момент, когда она начала тонуть…