Сын шевалье

Глава 76

ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!

Именно в этот момент Бертиль поднесла к губам яд Галигаи. Одна сотая секунды, и все было бы кончено. Но рука ее застыла. Быстрым движением высвободившись от Кончини, она бросилась к двери, и с губ ее, уже ощутивших дыхание смерти, сорвался призыв:

— Ко мне, Жеан! Ко мне!

— Я здесь! — отвечал уже близкий голос Жеана.

Кончини также услышал и узнал этот голос. Он зарычал в ярости:

— Проклятый бандит! Значит, его не арестовали… Клянусь кровью Христовой, я его убью!

Оттолкнув Бертиль, он выскочил за дверь, задвинул засов и, опустив голову, хотел броситься на врага со шпагой в руке.

Вокруг него раздавались ругательства, проклятия, богохульственные крики… а также хрипы и стоны. Он оказался прижатым к двери и, бледный и всклокоченный, принужден был, скрежеща от бессильного бешенства зубами, наблюдать за грандиозной схваткой, не принимая в ней участия.

Жеан и Пардальян продвигались вперед бок о бок твердым шагом, ни на йоту не отклоняясь от прямой линии. Жеан сразу же заметил Кончини, застрявшего у двери. И все его страхи исчезли. Слава Богу, он поспел вовремя! Что значили перед этим восемнадцать наемных убийц, вставших у него на пути? Он, возможно, и не видел их — просто шел вперед, отбрасывая все, что мешало.

Оба неумолимо приближались к заветной двери. У обоих была в руке шпага, но они держали ее за клинок, нанося удары эфесом. И при каждом их взмахе падал человек. Роктай лежал на полу с проломленным черепом. У Эйно были сломаны ребра. Оглушенный Лонваль хрипел. А двое все наступали, хотя головорезы Кончини пытались оказать сопротивление. Их приводило в ярость то, что противники не желали скрестить с ними оружие, предпочитая пользоваться рапирой, как дубиной.

Впрочем, вскоре они получили, что хотели. На помощь отцу и сыну подоспели Гренгай, Эскаргас и Каркань. И уж эти-то, черт возьми, не отказали себе в удовольствии пустить в ход клинки, нанеся врагу значительный урон.

Силы становились неравными: все шло к тому, что убийцам предстояло сражаться один на один, а это было уж слишком! Некоторые сочли за лучшее потихоньку покинуть поле боя.

Пардальян вложил шпагу в ножны. Затем, ухватив двух ближайших бандитов за шиворот, он развел их в стороны и с силой столкнул лбами, повторив эту операцию, требующую железной хватки, несколько раз. Удовлетворившись произведенным эффектом, он отпустил их со словами:

— Вон отсюда, мерзавцы! И чтобы я вас здесь больше не видел!

Можете мне поверить, что несчастные не заставили повторять это дважды — они умчались прочь с резвостью зайцев.

Схватка завершилась. Кончини стоял у двери один. Жеан двинулся к нему. Если бы фаворит обнажил шпагу, с ним все было бы кончено. Но Кончини не шелохнулся. Он не был трусом… просто оцепенел от изумления. В это мгновение он напрочь забыл, что вооружен.

Видя это, Жеан удовольствовался тем, что отстранил его рукой. Однако в этом движении заключалась такая сила, что Кончини покатился по полу. Когда он пришел в себя, его уже крепко держали трое храбрецов… и вырваться из их рук не представлялось возможным.

Тогда Кончини понурил голову, и по смуглым щекам его потекли слезы — слезы стыда и бессильной ярости.

В этот момент появился Жеан, ведя за руку освобожденную Бертиль. Они нежно улыбались друг другу, безмолвно признаваясь в любви и забыв, казалось, обо всем на свете.