С резким стуком «тюремщики» поставили шпаги между ног: каждый крепко сжимал тяжелый эфес, давая понять безоружным пленникам, что в любую минуту готов пустить в ход смертоносный клинок. Эскаргаса и Гренгая мучила жажда. Вскоре, налив до краев две кружки, они залпом их осушили, снова наполнили и опорожнили единым махом. Потом резко поставили кружки на стол. Не будь сии сосуды оловянными, они бы разлетелись на мелкие кусочки. А так кружки лишь погнулись.
Стражи никак не могли успокоиться. Их глаза были налиты кровью и в глазах этих явно читался вызов: «Ну, кому не сидится на месте?!»
Фауста замерла рядом с д"Альбараном. Словно окаменев, она украдкой наблюдала за Эскаргасом и Гренгаем. Пока рядом с ней был Пардальян, она почти не обращала на них внимания. Однако женщина отметила, что раньше они не вели себя столь грубо и сурово.
«Это Пардальян настроил их против меня, — подумала Фауста. — Вот они теперь и стараются».
Так и было на самом деле.
Несколько минут герцогиня не сводила со своих тюремщиков горящих глаз, которые, казалось, обладали волшебной силой и могли проникать в самые потаенные уголки человеческих душ. Фауста сосредоточенно рассматривала двух стражей, будто оценивала крепость их мышц и твердость их характеров.
А Гренгай и Эскаргас даже не заметили, что их пристально изучают. Оба они наконец успокоились, обрели свой прежний вид и завязали между собой негромкую беседу — как и положено людям, которые не туги на ухо и, слава Богу, умеют вести себя в приличном обществе.
Но вот Фауста встала с места. Она улыбалась. И улыбка эта не была ни зловещей, свойственной иной раз госпоже герцогине, ни обворожительной, усмирявшей и очаровывавшей строптивые сердца. Нет, это была почти детская улыбка, немного насмешливая и удивительно простодушная.
Раскованной походкой кавалериста, чуть покачиваясь и поводя плечами, Фауста вразвалку двинулась к Гренгаю и Эскаргасу. На их глазах загадочная красавица мгновенно превратилась в разбитного малого.
Двумя руками — своими белыми, нежными ручками — она схватила тяжелый деревянный табурет и со всего маху поставила его возле стражей. Плюхнувшись на него, женщина решительно взяла оловянную кружку, бесцеремонно протянула «тюремщикам» и, все так же улыбаясь, панибратски заявила:
— Что-то и меня жажда замучила!.. Плесните-ка мне, ребята!
Эскаргас и Гренгай оторопели.
«Черт возьми!..» — одновременно подумали они.
И пихнули друг друга локтями, желая этим сказать:
«Осторожно… Гляди в оба!..»
Но Пардальян велел им вести себя почтительно — особенно с этим господином — и не отказывать пленникам ни в чем… кроме одного: не открывать им дверь раньше назначенного часа. И «ребята» наполнили кружку Фаусты… Как водится, до краев. И себя, разумеется, не забыли.
— Ваше здоровье, молодцы, — воскликнула герцогиня, подняв кружку.
Они чокнулись с ней и вежливо ответили:
— За ваше здоровье, сударь.
Оба залпом осушили свои кружки. И глазом не моргнув, Фауста тоже выпила все до дна. Как и они, она удовлетворенно крякнула. И тоже поставила локти на стол. Наконец, как и они, запустила пальцы в тарелку и аппетитно захрустела бисквитом.
ebooksa