Гренгай вышел в коридор вместе с трактирщиком, закрыл дверь и привалился к ней спиной.
— Держите. Это спасет вас от жажды, — улыбнулся мэтр Жакмен, поставив перед Гренгаем две корзины, в каждой из которых было по дюжине бутылок.
Потом трактирщик отправился наверх и вскоре вернулся с двумя огромными корзинами снеди. Приоткрыв дверь, Гренгай просунул в щель одну за другой все четыре корзины, а потом и сам вошел в погреб. Мэтр Жакмен запер снаружи дверь на два оборота ключа.
Эскаргас вложил шпагу в ножны и принялся помогать Гренгаю выгружать на стол еду и питье.
Все это время Фауста сидела рядом с д"Альбараном. Ее обуревали мрачные мысли. Она так глубоко задумалась, что даже не замечала робких попыток раненого привлечь ее внимание так, чтобы стражи ничего не заметили.
Тогда д"Альбаран сделал отчаянное усилие и, обливаясь холодным потом и закусив губу, чтобы не закричать от нестерпимой боли, с трудом приподнял раненую руку, схватил Фаусту за край колета и резко дернул…
— Бедный мой д"Альбаран, тебе плохо? — тихо спросила женщина, глядя на верного слугу.
Обессилев от перенапряжения, раненый старался превозмочь приступ дурноты. Д"Альбаран хотел что-то сказать и не смог открыть рта. При этом великан не сводил со своей госпожи настойчивого, неотступного, очень выразительного взгляда. Фауста поняла, что д"Альбаран пытается ей сообщить что-то очень для нее важное.
Она осторожно склонилась над раненым гигантом, почти приложив ухо к его губам, и он чуть слышно прошептал одно слово… одно только слово!
Но слово это точно обладало магической силой: бесстрастное лицо Фаусты на миг просияло, а в ее прекрасных черных глазах блеснул зловещий огонек.
Она слегка выпрямилась и вопросительно посмотрела на д"Альбарана. Испанец показал глазами на свой колет. Фауста потрогала то место, куда упал выразительный взгляд великана.
Нащупав карман, она ловко запустила туда руку. Все это было проделано с поразительной быстротой. В следующий миг Фауста сжимала в маленьком кулачке какой-то крохотный предмет, а глаза ее победно блестели. Теперь уже она сама приложила губы к уху раненого и шепнула ему несколько слов. Он моргнул в знак того, что все понял, потом закрыл глаза и, похоже, лишился чувств. Но на мертвенно бледных губах д"Альбарана блуждало слабое подобие улыбки, и Фауста сообразила: преданный ей до смерти, он забыл про боль и радовался, что, даже истекая кровью, сумел угодить своей госпоже и оказать ей очень важную услугу.
Поднявшись на ноги, Фауста отошла подальше от своих стражей. Занятые своим делом, они не обратили ни малейшего внимания на ее переговоры с д"Альбараном, которые длились не больше минуты. В любом случае Эскаргас и Гренгай не придали бы этому никакого значения: раненый застонал, она склонилась над ним, успокаивая его. Это же так естественно!
Потом Фауста снова развязно подошла к Эскаргасу и Гренгаю с добродушной улыбкой, чуть насмешливой и немного простоватой — такой же, как в первый раз, когда красавица бесцеремонно чокалась со своими стражами.
Подошла и стала перебирать бутылки, проверяя, что за вина им принесли.
— Смотрите-ка! И вам захотелось промочить горло! — пошутил Эскаргас.
— Если вам угодно предложить нам еще несколько миллионов — давайте, не стесняйтесь! — насмешливо проговорил Гренгай. — Ключа-то у нас уже нет!
— Так что искушать нас теперь не имеет смысла, — подчеркнул Эскаргас.
Фауста повернулась к ним и, будто не слыша их слов, возмущенно заявила:
— Так я и знала!.. Этот глупый трактирщик не принес ни одной бутылки анжу… А это мое любимое вино!
ebooksa