Тут Вальвер содрогнулся от ужаса. Да, он безумно испугался. Не за себя. За нее. Одэ взглянул на Флоранс. Она все поняла. И смело улыбнулась в ответ. Молниеносным движением девушка выхватила спрятанный на груди кинжал, обняла любимого одной рукой, крепко поцеловала и губы и прошептала:
— Живой я им не дамся… Мы умрем вместе!..
Эти слова подхлестнули Одэ. А от поцелуя он просто преобразился, расцвел, зарделся, как маков цвет, и почувствовал себя настоящим Самсоном.
— Зачем умирать? Что ты!.. Я раскидаю этих паршивых собак, душа моя, и мы будем жить!..
Он устремился вперед, нанося удары направо и налево. Его клинок сверкал, как молния. Хлынула кровь, раздались стоны, послышался хрип. Несколько человек упали замертво, как Роспиньяк, в том числе и Эйно.
Но Вальвер натолкнулся на тройной заслон. Юноша разил без промаха, но и сам уже истекал кровью. И пробиться никак не удавалось, и за спиной влюбленных сомкнулось кольцо. Он понял, что все пропало.
И тут его осенило — как иногда бывает, когда человек попадает в безвыходное положение. Он вложил шпагу в руку Флоранс, наклонился и подтащил к себе скамейку. Дубовая лавка была длинной и тяжелой. Подняв ее, как перышко, Вальвер принялся орудовать ею, словно жнец в поле. Спина к спине, Вальвер и Флоранс закружились на месте, и страшная коса описала смертоносный круг.
Все, кто не успел отскочить, полегли, как срезанные колосья. Тогда Вальвер разразился жутким смехом. И стал продвигаться вперед, круша все на своем пути.
Наемники Кончини были отважны, а ярость, ненависть и стыд довели их просто до исступления. Но что они могли поделать с этой страшной дубиной, которая разила их на расстоянии, разбивая клинки, как стекло? Бандитам поневоле пришлось расступиться. Путь к двери был открыт.
Что дальше? Вальвер не терял времени на раздумья. Сначала надо было выбраться из храма, которой превратился в бойню. А там видно будет.
— Выходите, — быстро шепнул он.
Флоранс легко порхнула к дверям, И тут в храм, размахивая шпагой, влетел набычившийся великан. Это был Ландри Кокнар. Услышав рассказ мадам Николь о таинственной записке, он тоже обеспокоился и немедленно направился на улицу Фуражек.
Вбежав в храм и увидев девушку, Ландри резко остановился. С трудом переводя дыхание, он выпалил:
— Живо в карету! Она у входа.
А Флоранс уже занесла клинок… Не узнай она голос Кокнара — и славному Ландри пришел бы конец. Сохраняя поразительное хладнокровие, девушка сунула ему в руку обагренную кровью шпагу Вальвера и промолвила одно только слово:
— Одэ!..
И влетела в карету.
Ландри все понял. И немедленно заверещал, как поросенок под ножом: это был лучший способ дать хозяину понять, что слуга рядом.
На Вальвера снова наседали, и, снова пустив скамью по кругу, он прыгнул к дверям. И чуть не попал в объятия Ландри. Тот мгновенно вернул ему шпагу и, схватив за руку, увлек к выходу, бормоча на бегу:
— К карете, сударь. Взбирайтесь на козлы, а я уж где-нибудь пристроюсь…