Оба испанца с изумлением посмотрели на меня, а Амброзио наивно воскликнул:
— А ведь этот перстень стоил немало денег!..
Григорий Данилевский
«Прогулка домового»
Это было года два назад, в конце зимы, я нанял в Петербурге вечером извозчика от Пяти углов на Васильевский остров. В пути я разговорился с возницей, в виду того, что его добрый, рослый, вороной конь, при въезде на Дворцовый мост, уперся и начал делать с санками круги.
— Что с ним? — спросил я извозчика — не перевернул бы саней…
— Не бойтесь, ваша милость, — ответил извозчик, беря коня под уздцы и бережно его вводя на мост.
— Испорчен видно?
— Да… нелегкая его возьми!
— Кто же испортил? видно мальчишки ваши ездили и не сберегли?
— Бес подшутил! — ответил не в шутку извозчик: — нечистая сила подшутила.
— Как бес? какая нечистая сила?
— Видите ли, все норовит влево с моста, на аглицкую набережную.
— Ну? верно на квартиру?
— Бес испортил, было наваждение.
— Где?
— На аглицкой этой самой набережной.
Я стал расспрашивать, и извозчик, молодой парень, лет двадцати двух, русый, статный и толковый, передал мне следующее:
— Месяц тому назад, в конце масляной недели, я стоял с этим самым конем на набережной, у второго дома за сенатом. Там подъезд банка, коли изволите знать… Вот я стою, нет седоков; забился я в санки под полость и задремал. Было два или три часа по полуночи. Это я хорошо заметил, — слышно было, как на крепости били часы. Чувствую, кто-то толкает меня за плечо; высунул из-под полости голову, вижу: парадный подъезд банка отперт, на крыльце стоит высокий, в богатой шубе, теплой шапке и с красной ленточкой на шее, барин, из себя румяный и седой, а у санок — швейцар с фонарем.
— Свободен? — спросил меня швейцар.