– Кривой! Не хочешь говорить… Умный… Я тебе слово даю, что тут никого нет. Мне немного осталось, так что не бойся… Хочу в лицо тебе напоследок глянуть. Понять, стоило ли оно того…
– Что стоило? – невольно брякнул я и, проклиная свой длинный язык, спешно перекатился в сторону, меняя позицию.
– Отозвался… Тебе привет, кстати. Из Фоминска.
– Откуда?!
– Из Фоминска. Город такой, ты там отметился… Интересная у тебя жизнь! Издалека ведь топаешь, как мне рассказали, аж из-под самой Вологды. По нынешним временам ты круче Конюхова! Путешественничек…
Трава заколыхалась. Ползёт, значит…
Снова вернулась Зюзя. Теперь не прячась, просто подбежала со спины.
– У человека я не увидела оружия. Он слабый, не может ходить. Убьёшь?
– Не знаю…
– Тогда давай уйдём. Человек не догонит. Пусть один останется.
Не смотря на всю разумность в словах добермана, меня не отпускало любопытство. Откуда Михалыч узнал про Фоминск? Как связался, да ещё в такой короткий срок? Напал – не вариант. Там его вместе со всей бандой по стенке размажут, легче лёгкого. В гости ездил? Вряд ли. Машиниста у них нет, а если и нашли, то не до праздных поездок им сейчас. Тогда как?..
– Не ломай голову, Кривой! – словно прочитав мои мысли, крикнул мой бывший хозяин. – Ответ прост. Армейские радиостанции. Старые, ламповые, в УКВ диапазоне. Они легко ремонтируются, там ведь современной электроники нет… Так связь и поддерживаем. Давно уже… От Краснодара до Тулы общаемся, хоть и редко… Вот во время последнего сеанса связи я и спросил про мужика с собакой! Оказалось – знают тебя! Сказали – живучий ты, чёрт!.. И сразу отвечу – они в той истории, где тебя подстрелили, не при делах. Разозлились даже! Мы их вроде как буферной зоны лишили…
Радиостанции… как же я не догадался! И ведь за весь мой путь я о них даже не слышал! Скрывают местные царьки правду от людей, скрывают… Да оно и понятно. Узнай северяне, что на юге жизнь возрождается, с тракторами и электричеством – сразу побросают насиженные фортики. К цивилизации отправятся. Кем тогда управлять? Ублюдки…
Мне вспомнились испуганные, злые глаза из-за частоколов, ощерившиеся во все стороны стволами караваны купцов, холодные зимы с постоянным недоеданием и сказками про тёплые края, которые матери рассказывают сгрудившимся на печи полуголодным детям.
А оно вон значит, как…
– Спасибо! – зло крикнул я в ответ. – Именно привета мне не хватало больше всего!
– Пожалуйста! – заперхал в ответ он. – Всегда рад! Я встаю…
Кое-как, озлобленно чертыхаясь, Михалыч смог утвердиться на ногах. Поднял руки, затем повернулся спиной, давая себя рассмотреть со всех сторон. Глянуть было на что. Широкая, свободная рубаха зияла огромным количеством кровавых прорех, оба запястья неумело перебинтованы побуревшими тряпками, правая нога перетянута ремнём повыше колена.
– Что? Красавец? – отрешённо спросил этот когда-то сильный и мощный человек. – Думаешь, наверное, что случилось?
– Думаю, – не стал скрывать я.